Мы продолжаем дискуссию, вызванную статьей Андрея Кончаловского "В какого Бога верит русский человек?". Сегодня в ней принимает участие известный богослов, протодиакон Андрей Кураев.
По ту сторону слов
Конфликт "между яростным, воинственным утверждением, что "Бог есть", и не менее воинственным, что "Бога нет", действительно, характерен для нашего времени, как утверждает Андрей Кончаловский?
Андрей Кураев: Мне кажется, что это раскаленное противоборство привиделось Андрею Сергеевичу Кончаловскому. Увы, сегодня излюбленная позиция большинства - и в России, и на Западе - потребительский пофигизм. Ему нет дела до того, есть Бог или нет. Современная ситуация скорее описывается сюжетом из романа Честертона "Шар и крест": в мир приходит Антихрист, и эта новость никому не интересна. Кроме двух человек - воинствующего атеиста и афонского монаха.
Но мы, по мнению, Кончаловского, исторически застряли в язычестве.
Андрей Кураев: Язычество - это отнюдь не замшелое прошлое, а вечный аспект религиозной жизни. Кончаловскому кажутся языческими огромные очереди к поясу Богородицы. А огромные очереди на Западе, которые собирает новая модель iPhone не из того же ряда? Консуматизм, потребительское отношение - это чистейшая магия: дай мне, Боже, вот это, это и это. Очередь к поясу Богородицы, на мой взгляд, гораздо интереснее…
Языческое сознание - огромная толща жизни, которая вбирает в себя и западные очереди за новой моделью iPhone, и косность нашей народной жизни, которая так возмущает Андрея Сергеевича. Но, возмущаясь косностью, он забывает поставить вопрос: а церковь - консерватор этой косности или, наоборот, бродило, дрожжи, которые ее раскачивают, меняют? Пастернак однажды сказал: "Вечность, быть может, опаснейший из мятежников".
Я думаю, что церковь - дрожжи и бродило.
Возьмем ту же историю с Pussy Riot, которая разделила общество. Только не на клерикалов и воинствующих атеистов-безбожников, как кажется Кончаловскому. На самом деле разделение произошло между разным пониманием христианства и Евангелия. В том числе, и в самой Церкви. Даже у священников в связи с этими событиями Евангелие открывалось на разных страницах. У меня на странице, где Нагорная проповедь, а у других моих коллег-служителей на тех страницах, где Христос берет в руки бич...
Заметьте, что и волна критики в адрес церкви из масс-медиа и блогов идет с христианских позиций: вы, попы, не соответствуете той морали, которой ваш Бог учит. Это наш внутрихристианский спор.
Андрей Кончаловский утверждает, что наша преисполненная язычеством цивилизация ближе к исламской, чем к христианской.
Андрей Кураев: Тут либо одно, либо другое. Быть одновременно схожим и с тем, и с другим невозможно. Потому что ислам - максимально развоплощенная форма религиозности: только Бог - и никаких вторичных святынь. А язычество - это вездесущий религиозный материализм: все полно богов.
Конечно, с исламом могут быть похожи какие-то частности, например, культура религиозно-социального протеста. Но Кончаловский же говорит не о частностях, а о главном - о том, как люди видят Бога. Вот в этом главном и от ислама, и от язычества мы далеки. Хотя я лично считаю, что православие, идя "царским путем", может быть схожим и с тем, и с другим.
Для меня нет ничего обидного и в справедливом замечании Кончаловского, что русское православие - это религия священного материализма. Раз сам Бог воплотился и навсегда стал человеком, то христианство можно назвать религией священного материализма
|