ЗЫ при твоих любимых пархатых большевиках, была социализация женщин. Когда любой жид или чурка, главное чтоб был красным, мог изнасиловать русскую девушку.

Толик сам выступал за легальную проституцию, а теперь проституцией пытается власть ругать? Ну, и дурачок же... "Скотская система" это и есть любимый капитализм. При капитализме проституция -- не просто "бизнес", а самый выгодный бизнес, после торговли наркотиками и оружием. А вот как большевики к власти пришли, то они закрыли бордели, без коммунистов опять этой дряни полно стало.

тех кто это пропогонд...

Автоматом в трудоисправителтный лагерь... и особенно кто ими пользуется...

"Великий русский классик, Антон Павлович Чехов не только посетил наш город в конце позапрошлого века, но и стал первым секс-туристом Приамурья.
Общеизвестно, что Чехов путешествовал на остров Сахалин и впоследствии издал замечательную книгу, которая в советское время была призвана иллюстрировать ужасы царизма. Известно и то, что по ходу своего путешествия он пересек Сибирь и Дальний Восток и оставил об этом немало интересных путевых заметок.

Часть из них составляют книги «Из Сибири» и «Остров Сахалин», а часть – это письма друзьям и знакомым. Писатель посетил и живописал Тобольк, Томск, Иркутск и т.д. и т.п. В конце июня 1890 года он на корабле прибыл в Благовещенск (Транссиба еще тогда не было). В нашем городе он провел несколько дней, сколько точно – источники разнятся и отсюда 27 июня написал очередное письмо А.С.Суворину.

Официозные источники приводят, как правило такую цитату из этого письма:

«Я в Амур влюблен; охотно бы пожил на нем года два. И красиво, и просторно, и свободно, и тепло. Швейцария и Франция никогда не знали такой свободы. Последний ссыльный дышит на Амуре легче, чем самый первый генерал в России».

Но письмо Чехова продолжается следующим абзацем:

«Китайцы начинают встречаться с Иркутска, а здесь их больше, чем мух. Это добродушнейший народ. <...> С Благовещенска начинаются японцы, или, вернее, японки. Это маленькие брюнетки с большой мудреной прической, с красивым туловищем и, как мне показалось, с короткими бедрами. Одеваются красиво. В языке их преобладает звук "тц". <...>Когда я одного китайца позвал в буфет, чтобы угостить его водкой, то он, прежде чем выпить, протягивал рюмку мне, буфетчику, лакеям и говорил: кусай! Это китайские церемонии. Пил он не сразу, как мы, а глоточками, закусывая после каждого глотка, и потом, чтобы поблагодарить меня, дал мне несколько китайских монет. Ужасно вежливый народ. Одеваются бедно, но красиво, едят вкусно, с церемониями».

Легко заметить, что в официальной версии письма имеются две купюры. Что скрывается за первой - мы не знаем, возможно, что-то нелицеприятное в отношении наших китайских соседей. А вот вторая купюра скрывает текст, способный поколебать привычный образ великого писателя:

«Когда из любопытства употребляешь японку, то начинаешь понимать Скальковского, который, говорят, снялся на карточке с какой-то японской ... Комнатка у японки чистенькая, азиатски-сентиментальная, уставленная мелкими вещичками: ни тазов, ни каучуков, ни генеральских портретов. На подушку ложитесь вы, а японка, чтобы не испортить себе прическу, кладет под голову деревянную подставку. Затылок ложится на вогнутую часть. Стыдливость японка понимает по-своему: огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, и при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все время смеется и сыплет звуком «тц». В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка тащит из рукава зубками листок хлопчатой бумаги, ловит вас за «мальчика» (помните Марию Крестовскую?) и неожиданно для вас производит обтирание, при этом бумага щекочет живот. И все это кокетливо, смеясь и с «тц».

Дело в том, что привычный нам прилизанный образ Антона Павловича сформированный уже в 20 веке, как интеллигента в пенсне, защищавшем силой пера «маленького человека» в России совсем не соответствует реальному Чехову. В жизни он был другим. Он, например, долго не женился, был известен, как любитель женщин и постоянный клиент публичных домов.
Здоровье у него тогда было хорошее. Чахотка и многие болезни, включая, кстати, гонорею, дали о себе знать уже много позже. А в молодости Антоша был гусар!

Но вернемся к нашему городу. Сегодняшнему жителю Благовещенска не будет понятно откуда взялись у нас японцы и тем более японские проститутки. Китайцы это да, но японцев вроде отродясь не было.

А вот и были. Дело в том, что в то время японцы еще не стали известны, как производители авто и бытовой электроники. В позапрошлом и начале прошлого века главным экспортным товаром Японии были как раз проститутки. Гейши имели мировую славу мастериц сексуальных услуг, а японские публичные дома были распространены, как сегодня суши-бары. Торговля и проституция были бизнесом японцев и на Дальнем Востоке России.

Молодые дальневосточные города Владивосток, Хабаровск, Благовещенск были битком набиты одинокими мужчинами с деньгами – старателями, контрабандистами, разномастными бандитами и искателями приключений – такими, как Чехов. Был колоссальный спрос на сексуальные услуги и японские публичные дома его успешно удовлетворяли. Секс, фактически, был главной отраслью экономики Японии, вплоть до середины прошлого века. Лишь после Второй мировой войны японские власти посчитали такой имидж страны вредным и начали его менять.

Антон Павловичу азиатки в Благовещенске понравились, а он, мы уже знаем, был тонким ценителем и опытным секс-туристом. Позже, уже возвращаясь с Сахалина через тропики он, например, писал с Цейлона:

«Здесь в раю я по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: «Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской... и где же? в кокосовом лесу, в лунную ночь!»

Так что А.П.Чехов, по праву заслужил звания почетнейшего секс-туриста Приамурья."