Вот в своё время собирал для себя.. набрался смелости выложить здесь на форуме..
Мой взгляд на историческую ретроспективу-Желтая угроза и её виденье в Европе и Российской Империи начале 20 века.

Одним из тех, кто официально выдвинул идею «желтой опасности» был кайзер Германии Вильгельм II.После победы Японии над Китаем в 1895 г. в Германии распространили карикатурный рисунок, выполненный по его указанию, представлявший «силы Европы, символизируемые ее гениями, призванными архангелом Михаилом соединиться, чтобы противостоять буддизму, язычеству и варварству ради защиты Креста». Вильгельм II, который оказывал большое влияние на своего двоюродного брата Николая II, побудил Россию уйти с европейской сцены и обратиться в сторону Азии, дабы в борьбе с Японией овладеть Кореей, и овладеть Персией – в борьбе с Великобританией. Вильгельм Второй писал русскому царю: «Великая задача, которая встанет в будущем перед Россией, - поддержать процесс цивилизации на азиатском континенте и защитить Европу от наступления желтой расы». Он писал также о «великой роли России в защите Креста от нашествия монголов и буддизма».Князь Э.Э. Ухтомский (1861-1912) в начале 20 века писал о возникновени идеи паназиатизма.Он полагал, что «расовая война между Востоком и Западом грозит стать признаком будущего », но при этом не помещал Россию ни в один из лагерей. Ухтомский размышлял о Китае в исторических и культурных терминах (древнее государство, рафинированная культура, симбиоз религий и т.д.), а о Японии – в расовых.

Он также верил в существование желтой расы, которую определял при помощи готовых формул, но вместе с тем двусмысленных: крепость, упорство, воинственное высокомерие и т.д. В Российской империи страх перед Азией особенно явно проявился в высказываниях военного министра А.Н. Куропаткина (1848-1925). Однако его представление о желтой опасности отличалось от царского, поскольку в качестве решения он предлагал не экспансию, а, напротив, сдерживание. Куропаткин видел себя скорее прагматиком, чем идеологом цивилизаторской миссии России: он не предполагал проводить против «азиатов» особо жесткие меры, видя их скорее мягкими, и, старый популист, приветствовал русификацию меньшинств для демонстрации их принадлежности к большой русской семье.Куропаткин не уставал подчеркивать неспособность России справиться с человеческой и географической массой Азии, более опасной для империи, чем для сражающейся армии: у России и так достаточно трудностей с интеграцией уже имеющегося некоренного населения и ей не нужны новые. «Страшно представить, чем станет Россия, раны, которые будут ей нанесены, потоки крови, которые потекут, огромные суммы, которые будут растрачены, если мы примем еще миллионы азиатов»-писал Кропаткин. Стратегическое видение Куропаткина ясно выражено в меморандуме о защите империи, который он подал царю в марте 1900 г.. Там говорится, что за два века численность населения России выросла с 12 до 132 миллионов; наконец, когда страна достигла своих «естественных» границ, следует укреплять ее изнутри и не вынашивать более захватнических планов (за исключением традиционных в отношении Босфора и Константинополя). Следует особо сопротивляться идее оккупировать Маньчжурию и вступить в Индии в союз с Великобританией, так как обеим империям угрожает их некоренное население.

Куропаткин воспользовался термином «желтая опасность» только несколько лет спустя после того, как сложил с себя полномочия военного министра, в работе «Россия для русских. Задачи русской армии» (1910). Вплоть до 1905 г. он довольствовался расплывчатыми фразами вроде «желтого наплыва» или «цунами» и разоблачением заговора династии Цинь с целью мирного заселения Маньчжурии и Монголии. Как и его соотечественники, он находился под впечатлением так называемой колонизации амурского региона: китайские мигранты «монополизировали торговлю, они составили большинство наемных рабочих на строительстве железных дорог и постройке зданий, они везде предлагают себя в качестве прислуги, и дело в конце концов закончится тем, что земледельцы и арендаторы с желтыми лицами заменят русских крестьян». У Куропаткина, однако, было больше почтения к Японии, чем к Китаю, особенно после поездки 1903 года, когда в качестве особого посла Николая II он был послан разъяснить позицию России по вопросу о Маньчжурии и Корее.Его страх перед Азией только увеличился после поражения 1905 года. Язык автора «России для русских» становится весьма националистическим, и на сей раз он открыто разоблачает желтую опасность и представляет события 1905 года в апокалиптическом духе, как первые фазы неравного боя, в который вступает христианство перед угрозой нового азитатского ига.

Китайская революция 1911 года усилили его предчувствие неизбежности конфликта «между белой и желтой расами», о котором он писал в своей последней книге «Русско-китайский вопрос» (1912). Здесь он призывал Россию образовать санитарный кордон между собой и Китаем, установив контроль за регионами степей и пустынь, каковыми являлись Хинган, Монголия и Маньчжурия. Таким образом, представление русской власти о «желтой опасности» и формировалось по западной модели и отличалось от нее только ощутимой близостью этой угрозы. Куропаткин выявил сомнения одной из партий российской элиты относительно способности империи повернуться лицом к «подъему» Азии. Продвижение России не переживалось как событие позитивное. Русские правые отличались, однако, от своих западных коллег вниманием к пространствам Сибири, которая была символом крестьянской русскости, сопротивлявшейся западническим тенденциям европейской части России и оказавшейся первым рубежом на пути азиатского мира. Высоко превознося победу «креста над драконом», ядро крайне правой партии, "Союз русского народа", предлагал анализ, расшатывающий идеологические основания идеи желтой опасности.Все авторы, близкие к крайне правым кругам, переняли аргумент премьер-министра П.А. Столыпина в пользу крестьянского заселения Сибири: малочисленность населения там следует увеличить, чтобы не допустить переполнения чужаками после строительства железной дороги до Амура. По мнению правых, современная Россия не обладала достаточной степенью осознания территории, не знала эффективного способа колонизации земель, которые были даны ей природой и историей. Она оказалась неблагодарным наследником своих предков-казаков, которые сражались за господство на Дальнем Востоке, позволила Япония, угрожать себе и вернула ей остров Сахалин после поражения в 1905 году. Крайне правые призывали крестьянские массы направиться в сторону Сибири и образовать "«сибирское царство". "Союз русского народа" в лице П.Ухтюбижского рисовал образ богатых сибирских земель, с приемлемым климатом и многообещающими недрами.

В каждом из добровольно выражавших желание уехать туда он видел достойного последователя казачьих завоеваний Ермака, сознающего важность своего поступка для выживания отечества перед лицом нового « азиатского наплыва». Ф. Духовенский полагал, что разрешением ситуации желтой угрозы может быть лишь завоевание Китая Россией, которое завершит его вековую экспансию в Азии. Поглотив Срединную империю, Россия окажется в границах, так сказать, естественных, созданных Тихим и Индийским океанами с одной стороны и массивом Гималаев – с другой. Тем, кто полагал, что Россия уже истощена и обескровлена завоеваниями в Центральной Азии и не сможет распорядиться таким пространством, Духовенский отвечал, что могущество России состоит именно в ее способности впитывать чужеродные элементы: разве она не уберегла свою русскую сущность, несмотря на татар, поляков и казахов? Желтая опасность раздваивалась, она подходила к России не только со стороны Азии, но и с Запада: «желтые» и «красные» были синонимами, они вместе составляли заговор против России в надежде развязать вооруженное восстание, которое началось бы в Сибири и способствовало её отделению от России.

С 1992 г. в Приморье наблюдается отрицательный демографический баланс, то есть численность приморцев медленно, но верно сокращается. По словам полпреда президента в Дальневосточном федеральном округе Камиля Исхакова. 'За десять минувших лет Дальний Восток потерял 12 процентов жителей, - подчеркнул полпред. - Во-первых, люди уезжают на Запад, а во-вторых, уровень смертности превышает уровень рождаемости'. В Приморье, когда речь заходит о миграционных проблемах, в первую очередь упоминается китайская экспансия.
Итак, количество наших с вами соотечественников в Приморье уменьшается. Большинство жителей Приморья уверены, что на место уезжающих русских приходят китайцы. Есть ли основания для такого мнения?
Вопрос о 'желтой опасности' появился давно. Впервые об этом заговорили в конце XIX века. А уже в начале XX подробный доклад на эту тему представил Спиридон Меркулов 10 марта 1912 года Великому князю Александру Михайловичу и Великим Князьям Александру Михайловичу и Сергею Михайловичу.
В целом из доклада следовало, что за 19 лет в период с 1891 по 1910 годы произошло резкое увеличение численности проживающих в Приамурье китайцев. При этом происходило вытеснение русского населения из экономики края и насыщение рынков сбыта китайской продукцией.

Главным источником занятости российских подданных в Приамурье и китайского в Северной Маньчжурии, являлось земледелие и сельское хозяйство. В 1891 году русские крестьяне практически ничего не вывозили в Северную Маньчжурию, а в Китай, по сведениям старожила Владивостока Я.Л. Семенова, одной только капусты на сумму 500.000 рублей. В этот же период ввоз Маньчжурией своей продукции не превышал суммы в 300.000 рублей. Но в 1910 году эта сумма увеличилась до 20.000.000 рублей.
Таким образом, приток китайцев на территорию Приамурья повлек за собой резкое увеличение ввозимых из Китая товаров. По данным Меркулова в 1910 году в Амурской и Приморской областях проживало не менее 325.000 китайцев, 95% из них составляли взрослые мужчины в возрасте от 16 до 45 лет.
Дешевая китайская рабочая сила широко использовалась на казенных работах (например, при строительстве Владивостокской крепости), на золотых приисках, в лесной отрасли, 95% прислуги в крепости, не считая денщиков, приходилось на долю китайцев. Сами китайцы держали торговые лавки, прачечные, мелкие мастерские. Кроме того, они практически не потребляли ничего русского: приезжали в китайской одежде и везли с собой ее запас, хлеб ели из китайского же зерна, приготовленный китайскими же руками, а все необходимое покупалось в китайских же лавках. Следует отметить, что в 1911 году в Совете Министров было решено с 1 января 1912 года не допускать китайский труд ни на каких казенных работах в Приамурском крае.

Для выхода из сложившейся ситуации Меркулов предлагал следующие действия: обложение пошлиной всех видов маньчжурского хлеба и всех китайских товаров, потребляемых китайцами; упразднение 50-верстной полосы (территория вдоль границы для свободной торговли Китая и России в Приамурье), ряд неотложных мероприятий по прекращению наплыва китайцев и к вытеснению уже находящихся в крае, более действенная помощь русским переселенцам, содействие всеми силами освобождению местной рыбопромышленности от порабощения японским рынком.



http://www.oval.ru/enc/80470.html
Хунхузы (от кит. хунхуцзы, буквально - краснобородый), название участников вооруженных банд, действовавших в Маньчжурии с середины 19 в. до победы народной революции в Китае (1949). Отряды Х., состоявшие главным образом из разорившихся крестьян, деклассированных, люмпенских элементов города и насчитывавшие иногда по несколько тысяч человек, нападали на города и селения с целью грабежа. Накануне Синьхайской революции 1911-13 местные власти нередко привлекали их на свою сторону и использовали в качестве военной силы. Чжан Цзо-линь и некоторые другие северо-китайские милитаристы были выходцами из Х.

Л.М. Болховитинов 1903
Колонизация Дальнего Востока
Последнее крупное событие на Дальнем Востоке-русско-японское соглашение и аннексии-снова привлекло сюда внимание всех держав, заинтересованных здесь экономически и политически. Вследствие особого характера дальневосточных отношений, экономическая борьба там тесно переплетается с политической, особенно при условии, что конкурирующие нации сплошь и рядом маскируют свои политические стремления различными домогательствами экономического характера.Вся эта борьба, по существу, идет из-за колоний, так как и наше Приамурье, и Маньчжурия, Монголия, Корея и пр. представляют территории, годные для колонизации,-области, которые каждая из заинтересованных сторон стремится закрепить за собой, извлечь как можно более пользы для себя.Таким образом, вопрос о колонизации территорий Дальнего Востока является одним из центральных, а поэтому заслуживающим особого рассмотрения.Приамурье, как известно, было возвращено России частным образом: решение этой великой задачи сопровождалось проявлением кипучей энергии, удивительной стремительности и блеска, но когда самый факт осуществился и пришлось приняться за устроение края, -естественно, на первую очередь выдвинулись вопросы: что же это за приобретение, какую можно извлечь из него пользу, на что оно пригодно, какие богатства заключает окраина? и т.д. Присоединив Приамурье, граф Н.Н. Муравьев-Амурский пустил в ход все средства с целью оживить мертвые пространства; не были забыты и меры по изучению края.

Талантливые люди, призванные графом к исследованию только что присоединенной окраины, окинув опытным глазом страну, дали ее описание; изучили, насколько было возможно, ее богатства, наметили план ее развития; но кипучая энергия графа разбилась о равнодушие и волокиту петербургских канцелярий; в числе многих других и эти работы были надолго заброшены: в течение почти полувека стояли одиноко личности почтенных ученых в тщетном ожидании, когда их выводы будут проверены, дополнены, исправлены.Заброшенность края дошла до того, что она сама как бы начала отваливаться от России; что же касается изучений его, то за это дело принялись как следует только в настоящем году (Амурская экспедиция), после того как ряд дорогих и крупных мероприятий, например постройка Амурской железной дороги, был решен почти с завязанными глазами.
Нет ничего удивительного, что при таком положении разрешение вопроса о колонизации в разные периоды, как и всякого другого, сопровождалось неизбежными колебаниями, крайностями, а иногда и грубыми ошибками...
Проследим вкратце историю нашей колонизации дальневосточной окраины.Чтобы показать, что мы владеем краем, необходимо было тотчас же после факта его присоединения так или иначе занять край теми колонизаторами, которые были под рукой; таковыми оказались: казаки главным образом, затем бессрочно отпускные солдаты, штрафованные, ссыльные и часть крестьян; направляя принудительно первых пионеров в девственный и суровый край, местные власти заботились не столько об удобствах переселенцев, сколько стремились удовлетворить первейшие государственные надобности: связать отдаленные пункты окраины друг с другом; создать какие ни на есть этапные линии. Для этих целей все средства казались пригодными, но потом, когда первейшие нужды были удовлетворены,-несомненно, нужно было применять другие меры, другую систему, нужны были другие элементы, нужна была частная инициатива самих переселенцев.Нет надобности доказывать, что разработка и осуществление колонизационных мер в пустынном краю, отстоящем от центра России на тысячи верст, являлись делом чрезвычайно сложным и трудным; направляя переселенцев на отдаленнейшую окраину, необходимо было обставить операцию возможной предусмотрительностью, а для этого нужно было прежде всего положительное знание местных условий. Этого-то и не было до самого последнего времени.Поэтому нет ничего удивительного в том, что наша колонизационная деятельность не была планомерной и самое направление ее обусловливалось чисто случайными причинами.

Одними из первых свободных переселенцев на Амур явились сектанты (в основном старообрядцы.); их сюда привлекла главным образом религиозная свобода; они дали сильных, состоятельных, хозяйственных и энергичных новоселов.Понятно, что колонизационная волна медленнее всего докатывалась до наиболее отдаленного Южно-Уссурийского края. Для скорейшего заселения этого района была принята экстренная мера, а именно доставка колонистов морским путем на казенный счет, или, как говорилось в то время, "начали нанимать колонистов"; закон о своекоштном переселении был проведен в 1887 году.В общем, и это дело шло неважно: в "Записках Приамурского отдела Императорского Русского географического общества" можно найти стихотворение, обрисовывающее, по словам одного из знатоков Приамурья, с фотографической точностью положение эшелонов переселенцев, прибывавших морем во Владивосток.

Была там корь и скарлатина,
Встречался даже дифтерит-Ну, что ж?
Неделя карантина
Болезни эти прекратит,
А в жизни, смерти-Бог волен,
Ошибки тут со всех сторон;
И наших есть средь них немало...
Но нас нельзя в том упрекать:
Мы не учились заселять.
Но, чтоб вина на нас не пала,
Отчет начальству мы строчим:
Усилим тут, а там смягчим,
И в общем все благополучно.
Народ болел-мы их лечили,
Кто умер-тех похоронили;
Процент такой-то.
Мило, звучно!
Везде видны плоды стараний,
Во всем царит мораль одна:
Страна почти заселена,-
И ждем дальнейших предписаний.

Посмотрим теперь, как вопросы колонизации разрешаются нашими соперниками.Япония издавна стремится так или иначе разместить избытки своего населения на материке. Быстрый и постоянный прирост японского населения причиняет живейшее беспокойство японским социологам. Если этот рост будет продолжаться так и впредь,-говорят они,-то страна скоро окажется не в состоянии прокормить свое население. В 1876 г. в Японии насчитывалось около 34,5 млн жителей, через 20 лет, в 1896-м, было уже 42,7 млн; наконец, в 1907 г.-51,5 млн; смертность не превышает 21 на тысячу; прирост рождений постоянно увеличивается, достигнув 30 на тысячу; число браков и плодовитость семей также возрастают, так как детская смертность все уменьшается. Стране становится все труднее ц труднее прокормить возрастающее население, а потому приходится все энергичнее искать новые земли для выселения избытка.До минувшей войны японская колонизация областей Дальнего Востока осуществлялась в довольно скромных размерах, но после войны дело пошло гораздо интенсивнее: так, до 1904 г. число японских колонистов в Корее не превышало 15 тысяч человек, в 1906 г. их было уже более 60 тысяч, в 1909-м-более 150 тысяч.

В настоящее время дело колонизации на материке поставлено так, что каждая японская семья, продавшая на родине одну треть своей земли, может рассчитывать приобрести на новом месте участок, по крайней мере, в 5 раз больший.В то время как старшие члены семьи, оставаясь на родине, могут там продолжать вести хозяйство, младшие, выселившись на материк, трудятся над созданием "Новой Японии".

Главным тормозом развития успехов японской колонизации являлся низкий уровень пионеров; против этих последних и пришлось создать особые правила, со специальною целью карать и изгонять неблагонадежные элементы.


Для упорядочения японской колонизации и планомерного ее осуществления недавно создано особое управление, вроде министерства колоний; кроме того, над разрешением тех же задач трудится особое Восточно-Азиатское колонизационное общество, начавшее свои операции с капиталом в 10 млн йен.Обществу дано право увеличивать капитал акциями в 10 раз более основного фонда; акции могут быть приобретаемы лишь японцами и корейцами. Общество заведует покупкой, продажей и арендой земельных участков для переселенцев; оно вербует последних и расселяет; сдает участки в аренду, предоставляет необходимый строительный материал и производит постройки; выдает переселенцам денежные субсидии, семена, земледельческие орудия, скот и т.д.; организует склады для продуктов земледелия, а равно и сбыт их.Общество находится под непосредственным контролем правительства и приводит в исполнение директивы, преподанные свыше; с разрешения правительства общество может заниматься на материке: а) рыбным промыслом, б) горным делом, в) переработкой сырья и т.п.Правительство имеет право увольнять служащих общества и отменять его постановления.Политическая подкладка организации общества сказалась с первых же шагов его деятельности: районами, выбранными для заселения в первую очередь, являются: береговая полоса бывшей Кореи, как наиболее обеспеченная в смысле связи с родиной; полосы по сторонам железнодорожных линий; земли, отобранные у корейцев еще во времена войны "под военные надобности" и расположенные преимущественно около крупных городских центров, занятых японскими гарнизонами; наконец, северо-восточные участки, как важные в стратегическом отношении. Выдавливаемое напором японской колонизационной волны, местное корейское население устремляется главным образом в наш Южно-Уссурийский край, непомерно увеличивая здесь и без того высокий процент желтых.Общество, поставив основной задачей своей деятельности переселение возможно большего числа японцев на материк, делает, однако, выбор между желающими, давая преимущество запасным нижним чинам.У проживающих за границей японцев существует обыкновение создавать особые общества, на обязанности которых лежит забота предоставления всевозможных удобств вновь прибывающим соотечественникам. Эти общества существуют повсюду, где только японцы прочно устроились.

До 1903 г. китайская колонизация китайцами Маньчжурии, развиваясь постепенно, шла естественным путем, обуславливаясь большой земельной нуждой в пределах собственного Китая, но с этого времени вопрос получил совершенно другую разработку; переселение в значительной степени потеряло свое естественное направление, приняв форму движения, регулируемого китайскими властями, по известной программе с политической окраской.Во время войны и в ближайшее послевоенное время, по понятным причинам, колонизация Северной Маньчжурии китайцами почти прекратилась, но зато теперь это дело получило широкое и определенное развитие.Основным положением в настоящее время должно считаться самое наименование, которое носит колонизационное дело, а именно "меры по укреплению границ". Этим вполне обрисовывается и весь характер колонизационной политики Китая в Маньчжурии.Вот что говорят по этому поводу сами китайцы: "Мы мало думаем об обеспечении спокойствия Китая и освобождении страны от иностранцев, являющиихся главными виновниками смуты и недоразумений. Но, чтобы освободиться от них, необходимо прежде всего укрепить наши границы, потому что, как дерево без коры, так и государство без крепких границ перестанет быть державой.Не будем говорить о прошлом, полном горечи и страданий, не будем тревожить незажившие раны,-посмотрим на теперешнее положение: иностранцы жадно захватывают земли, торговлю и богатства страны, а поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы не выдать наших владений. Иностранные подданные-все равно что заноза, проникнувшая в тело Китая,-поэтому мы никогда не можем быть покойными, и, как ни больно будет, но нужно решиться выдавить эту занозу.

Желтые всегда действуют артелями, солидарными между собой, энергично поддерживают друг друга, чего, к сожалению, не наблюдается среди русских рабочих.Обращаясь к приведенным выше данным, видим, что за три года русское население в областях Приамурья увеличилось на 33, а желтое-на 100 процентов,-следовательно, желтая эмиграция совершается быстрее русской в 3 раза!Мы стараемся усиленно колонизировать русский Дальний Восток, энергично перевозим сюда переселенцев, которым даем разнообразные льготы, тратим большие деньги на их устройство, поддерживаем местную сельскохозяйственную промышленность,-словом, направляем все усилия для укрепления в молодом крае русского труда и русской культуры, и все же, несмотря на небывалый размах переселений последних лет, желтые обгоняют нас в деле заселения края.В противовес нашей, желтые несут и насаждают здесь свою собственную культуру, т.е. свой примитивный быт, полунищенскую, неприхотливую жизнь и восточную антисанитарию, заражающую и отравляющую русские города и деревни края.