Самарин и. В. писал(а):
Цитата:
А на Соборе были Московского Государства изо всех городов Российского Царства власти: митрополиты, епископы и архимандриты, игумены, протопопы и весь Освященный Собор; бояре и окольничие, чашники и стольники и стряпчие, думные дворяне и диаки и жильцы; дворяне большие и дворяне из городов; дияки из Приказов; головы стрелецкие, и атаманы казачьи, стрельцы и казаки торговые и посадские; и великих чинов всякие служилые и жилецкие люди; и из всех городов Российского царства выборные люди.
Это ж надо, сколько здесь
нацинальностей: и казаки, и стрельцы, и дьяки, и стряпчие, и чашники, и митрополиты!..
Царь Иван IV направил к кабардинцам посольство во главе с боярским сыном Андреем Щепотьевым с целью выяснить на месте обстановку. Следующее посольство из Кабарды прибыло в 1555 году вместе с Андреем Щепотьевым. В посольстве, кроме кабардинцев, были представители западных адыгов, абазины, жанеевцы и гребенские казаки в составе 150 всадников. Возглавлявшие это посольство князья вновь обратилось к Москве, «чтоб государь... дал им помочь на Турьского городы и на Азов и на иные городы и на крымского царя, а они холопы царя и великого князя и з детьми во веки»[3]. Иван IV одарил послов жалованьем и объявил им, что они приняты в вечное подданство России.ПИСАТЕЛЬ А. К. ТОЛСТОЙ О ПОСОЛЬСТВЕ КАЗАКОВ
К ЦАРЮ ИВАНУ ГРОЗНОМУ
....Между тем много бедствий обрушилось на нашу родину. Голод и мор опустошали города и селения. Несколько раз хан вторгался в наши пределы, и в один из своих набегов он сжег все посады под Москвою и большую часть самого города. Шведы нападали на нас с севера; Стефан Баторий, избранный сеймом после Жигимонта, возобновил литовскую войну… и отнял все наши западные владения…
В это скорбное время неожиданная весть пришла от крайнего востока, и ободрила все сердца, и обратила общее горе в радость.
От отдаленных берегов Камы прибыли в Москву знатные купцы Строгоновы… Они имели от царя жалованные грамоты на пустые места земли Пермской и жили на них владетельными князьями, независимо от пермских наместников, со своею управой и с своею дружиной, при единственном условии охранять границы от диких сибирских народов… Тревожимые в своих деревянных крепостях ханом Кучумом, они решили двинуться за Каменный Пояс1 и сами напасть на неприятельскую землю.
Для успешнейшего исполнения этого замысла они обратились к нескольким… казачьим атаманам… Волги и Дона. Главнейшими из них были Ермак Тимофеев и Иван Кольцо, осужденный когда-то на смерть, но спасшийся чудесным образом от царских стрельцов и долгое время пропадавший без вести. Получив от Строгоновых дары и грамоту, которою они призывались на славное и честное дело, Ермак и Кольцо с тремя другими атаманами подняли знамя на Волге, собрали из удалой вольницы дружину и явились на зов Строгоновых. Сорок стругов были тотчас нагружены запасом и оружием, и небольшая дружина под воеводством Ермака, отслушав молебен, поплыла с веселыми песнями вверх по реке Чусовой к диким горам Уральским. Разбивая везде враждебные племена, перетаскивая суда из реки в реку, они добрались до берегов Иртыша, где разбили и взяли в плен главного воеводу сибирского Маметкула и овладели городом Сибирью на высоком крутом обрыве Иртыша. Не довольствуясь этим завоеванием, Ермак пошел далее, покорил весь край до Оби… Тогда только он дал знать о своем успехе Строгоновым и в то же время послал любимого своего атамана Ивана Кольцо в Москву
бить челом великому государю и кланяться ему новым царством. С этой-то радостной вестью Строгоновы приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло
Ермаково посольство.
Ликованье в городе было неслыханное… Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцо.
…В большой кремлевской палате, окруженной всем блеском царского величия, Иван Васильевич сидел на престоле в Мономаховой шапке, в золотой рясе, украшенной образами и дорогими каменьями. По правую его руку стоял царевич Федор, по левую Борис Годунов. Вокруг престола и дверей размещены были рынды2, в белых атласных кафтанах, шитых серебром, с узорными топорами на плечах. Вся палата была наполнена князьями и боярами.
Воспрянув духом после известия, привезенного Строгоновыми, Иоанн смотрел не так уж мрачно, и на устах его даже появлялась улыбка, когда он обращался к Годунову с каким-нибудь замечанием. Но лицо его сильно постарело, морщины сделались глубже, на голове осталось мало волос, а из бороды они вылезли вовсе…
…Шепот, раздавшийся во дворце между придворными, был внезапно прерван звуками труб и звоном колоколов. В палату вошли, предшествуемые шестью стольниками3, посланные Ермака, а за ними Максим и Никита Строгоновы с дядею их Семеном. Позади несли дорогие меха, разные странные утвари и множество необыкновенного, еще не виданного оружия.
Иван Кольцо, шедший во главе посольства, был человек лет под пятьдесят, среднего роста, крепкого сложения, с быстрыми проницательными глазами, с черною, густою, но короткою бородой, подернутою легкой проседью.
— Великий государь! — сказал он, приблизившись к ступеням престола, — казацкий твой атаман Ермак Тимофеев вместе со всеми твоими опальными волжскими казаками, осужденными твоею царскою милостью на смерть, старались заслужить свои вины и
бьют тебе челом новым царством. Прибавь, великий государь, к завоеванным тобою царствам Казанскому и Астраханскому еще и это Сибирское, доколе всевышний благоволит стоять миру!
И, проговорив свою краткую речь, Кольцо вместе с товарищами опустился на колени и преклонил голову до земли…
И царь протянул к нему руку, а Кольцо поднялся с земли и, чтобы не стать прямо на червленое подножие престола, бросил на него сперва свою баранью шапку, наступил на нее одною ногою и, низко наклонившись, приложил уста свои к руке Иоанна…