В. МАНЯГИН
ОТРАВИТЕЛИ
Летом этого года выходит из печати 3-е издание книги «Апология Грозного Царя», значительно переработанное и дополненное. Ниже вниманию читателей предлагается глава из этого издания.
Версия о том, что Грозный Царь был отравлен, стала в народе одной из основных практически сразу после его смерти. Как уже упоминалось ранее, об этом писали и русские, и иноземные современники Царя. Одни историки, как это ни странно, окружили эту версию молчанием. В тех редких случаях, когда никак нельзя было избежать упоминания о ней, фактам придавалась такая извращенная интерпретация, что только диву даешься.
Именно так произошло после вскрытия гробницы Государя в Архангельском соборе в апреле-мае 1963 года. Тогда экспертиза показала, что мощи Царя содержат смертельное количество ртути. Но, несмотря на явные следы хронического отравления, некоторые специалисты поспешили объявить, что это – всего лишь последствия неудачного лечения ртутными мазями застарелого сифилиса.
Об этом писали как в 60-е гг., вскоре после эксгумации останков Царя и его сыновей, так и уже в наше время, когда исследования, ведущиеся с середины 1990-х годов, доказали факт отравления практически всей семьи Царя Иоанна IV. Его мать, Великая княгиня Елена († 1538), первая жена, Царица, Анастасия, († 1560), Царевна-младенец Мария, Царевич Иван Иванович († 1581), Царь Федор Иоаннович († 1598) были отравлены мышьяком и ртутью (1). Таким образом, Царскую семью травили на протяжении 60 лет!
Однако, эти факты не помешали, например, Александру Маслову, профессору судебной медицины, написать: «Исторически достоверно, что препараты ртути стали применять на Руси с конца XV в., причем исключительно для лечения сифилиса. В конце XV - начале XVI веков многие страны Европы охватила эпидемия сифилиса. ... Относительно быстро распознанная связь этого тяжелейшего заболевания с половой жизнью дала основание назвать сифилис "половой чумой"! К этому же времени относится распространение сифилиса и в России. В царствование Ивана Грозного сифилис, несомненно, гулял по Москве.
Мог ли царь Иван заболеть сифилисом? Летописцы бесстрастно отмечали, что после смерти первой жены Анастасии "нача царь яр быти и прилюбодействен зело". Сифилис был неотвратимым наказанием сластолюбивого и похотливого монарха» (2).
Что на это можно сказать? «Исторически достоверно», что сифилис был завезен моряками Колумба в Испанию из Америки в 1493 году, – как раз в конце XV века.
В 1494 г. испанский король Карл VIII, собрав огромное войско, вторгся в Неаполитанское королевство. Так, вместе с испанскими солдатами, сифилис пришел в Италию. Историк того времени Пьетро Бембо записал: «Вскоре в городе, занятом пришельцами, вследствие контагия и влияния светил началась жесточайшая болезнь, получившая название галльской».
Почему «галльской»? После войны часть испанских наемников оказалась во Франции, откуда зараза стала распространяться по всей остальной Европе. В конце XV века срамная болезнь только-только появилась в Польше, и московские власти пытались задержать эпидемию на границе. Великий князь Иоанн III Васильевич (дед Иоанна Грозного, также прозванный Грозным), посылая в 1499 г. в Литву боярского сына Ивана Мамонова, поручил ему, «будучи в Вязьме, разведать, не приезжал ли кто с болезнью, в которой тело покрывается болячками и которая называется французскою».
И потому, сифилис не мог быть широко распространен на Руси уже в конце XV века, как это утверждает почтенный профессор медицины, хотя, конечно, отдельные случаи могли иметь место.
Ошибается профессор и в том, что «препараты ртути стали применять на Руси с конца XV в., причем исключительно для лечения сифилиса». Препараты ртути в виде мазей для лечения сифилиса были предложены Теофрастом Парацельсом только в первой половине XVI века. Парацельс не мог сделать свое открытие раньше, так как родился в 1493 году. Так что в конце XV века он был еще младенцем, его мази еще не существовали и не могли применяться в это время в России, даже если предположить, что испанские моряки завезли в нее сифилис раньше, чем в Испанию.
Было бы также интересно узнать, какие конкретно летописцы «бесстрастно отмечали» «ярость и прелюбодейство» Царя после смерти первой жены – Царицы Анастасии. Ведь известно, что Царь глубоко переживал ее смерть, был уверен, что ее отравили (и оказался прав!). А через год вступил во второй брак – с Царицей Марией Темрюковной. Сделал он это по настоянию ближайших сановников, исходя из политической необходимости: утвердиться в Пятигорье, перерезать путь туркам на нижнюю Волгу и к Каспию, и защитить, таким образом, завоеванные Казань и Астрахань. Так что «яриться и прелюбодействовать» у него просто не было времени. Как и болеть сифилисом.
То, что это заболевание не коснулось Царя, было известно еще 40 лет назад. Как отмечает заведующая археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т.Д. Панова (3), «очень решительно отмел М.М. Герасимов заключения некоторых слишком ретивых авторов о том, что Иван IV примерно с 1565 года (около двадцати лет) болел сифилисом. Этим же недугом (и с того же времени!) якобы страдал и его старший сын Иван. Авторов этой идеи даже не остановил возраст мальчика — ему тогда было всего 10 лет! Ни на костях скелета, ни на черепе Ивана Васильевича и его сына следов венерических заболеваний нет, а они должны были бы быть, если бы они действительно болели сифилисом».
Во время первой эпидемии сифилиса в XVI веке эта болезнь отличалась особо неблагоприятным течением, в частности, деструктивным изменением костей скелета. При третичном сифилисе (каковой и приписывают Царю) такие изменения практически неизбежны. Комиссии, работавшей в Кремле в 1963 году, это было хорошо известно.
Но в актах вскрытия отмечено: «Каких-либо патологических изменений и следов механических повреждений на костях обнаружено не было» (4).
Более того, мощи Царя Иоанна были единственными среди эксгумированных, которые сохранились практически полностью, все остальные – Царевича Ивана, Царя Феодора и князя Скопина-Шуйского – были повреждены в той или иной степени временем и сохранились значительно хуже, чем у Царя Иоанна.
Вскрытие саркофага Царевича Ивана показало, что «соответственно месторасположению черепа в саркофаге обнаружены только части нижней челюсти, серо-белая порошкообразная масса, в которую превратились остальные кости черепа, мозг и мягкие ткани головы. Шейные позвонки, левая ключица, рукоятка грудины и левая малая берцовая кость представляли собой легко крошащуюся серо-буроватую массу. Головка левой плечевой кости была отделена от ее тела, на границе отделения — крошащаяся серо-беловатая масса. Ребра состояли из фрагментов черно-бурого цвет». Останки царя Федора Ивановича так же сохранились плохо: «От черепа остались лишь часть лицевого скелета и свода. Ключицы, лопатки, ребра, грудные позвонки, кости верхних конечностей и таза — серо-бурого цвета, легко крошатся» (5).
В тоже время: «Кости скелета Ивана Грозного были в основном расположены правильно. Череп слегка повернут влево, основание его и правая височная кость были очень хрупкие, легко крошащиеся. Череп небольших размеров с сильно развитым рельефом, довольно низким лбом, выступающими надбровьем и подбородком. Кости правого предплечья располагались необычно. Они были согнуты в области локтевого сустава таким образом, что концевые фаланги кисти как бы соприкасались с нижней челюстью. Кости левого предплечья располагались в поперечном направлении в нижней части грудной клетки. Анатомически правильное положение костей левой стопы было нарушено, они были разрознены, что связано, по-видимому, с попыткой проникнуть в саркофаг во время ремонтных работ в начале XX в. Кости скелета имели желто-буроватый оттенок, сравнительно хорошо сохранились, на поверхности их, особенно в области позвонков, имелись отложение мелких кристаллов солей. Обращало на себя внимание наличие на костях резко выраженных костных наростов — остеофитов. Хорошо сохранились ногти в виде валикообразных изогнутых пластин грязно-буроватого цвета с отложением мелких блестящих кристаллов солей. Судя по скелету, Иван Грозный обладал значительной физической силой, рост его был около 178—179 см. Каких-либо патологических изменений и следов механических повреждений на костях обнаружено не было. Достаточно хорошая сохранность костей черепа позволили видному русскому ученому Герасимову М.М., участвовавшему в работе комиссии, на основе разработанного им метода реконструкции воссоздать портрет царя Ивана Грозного» (6).
Если учесть, что все три саркофага (князь Скопин-Шуйский похоронен в другом приделе) находятся в одном месте – дьяконнике Архангельского собора, и захоронения были сделаны практически в одно время (1581, 1584 и 1598 – разброс незначительный для периода в 400 лет), то сохранность Царских останков просто поразительна. Хорошо сохранился даже щитовидный хрящ гортани, что дало ученым основание отказаться от версии об удушении Царя (7).
Царь Иоанн Васильевич был похоронен в схиме, которая частично сохранилась, лучше всего вокруг головы и на груди. Параманд был покрыт вышивкой, изображавшей голгофское распятие.
Диакон Евгений Семенов обращает внимание на то, что кости скелета имеют желтоватый оттенок и, в связи с этим, напоминает об афонской традиции погребения и вскрытия захоронений монашествующих (8). «По афонской традиции тело усопшего заворачивают с головой в черную материю и без гроба опускают в могилу. Через три года отрывают останки. Если – как обычно – находят светло-желтые, желтые, розоватые или белые косточки, – значит, душа спасена» (9).
Еще одна особенность Царского захоронения – расположение костей правой руки: «Кости правого предплечья располагались необычно. Они были согнуты в области локтевого сустава таким образом, что концевые фаланги кисти как бы соприкасались с нижней челюстью» (10). Если взглянуть на фотографию мощей, то отчетливо видно: Царь-схимник Иона поднял десницу в благословляющем жесте! Подобное нечасто, но встречалось в церковной истории. Например, известно, что при вскрытии мощей св. княгини Анны Кашинской в XVII веке было обнаружено, что ее рука также поднята. В Киево-Печерской Лавре, среди мощей святых подвижников находились мощи преподобного Спиридона-просфорника, чья десница воздета для крестного знамения (11).
Однако, все эти детали «ускользнули» от апологетов «срамной версии», старательно стремящихся очернить Государя. Они не только «не замечали» явных признаков отравления, но и прямо фальсифицировали выводы, следующие из открывшихся фактов.
Например, получив данные о том, что количество мышьяка (основного яда вплоть до первой половины XX века) «не дает оснований говорить об отравлении» (12), - хотя и по мышьяку цифры превысили верхнюю границу допуска – «эксперты» объявили, что «пятикратное превышение количества ртути, обнаруженное в останках царя Ивана Грозного и царевича Ивана, в сравнении с количеством ртути, содержавшейся в останках царя Федора и князя Скопина-Шуйского» (13) вызвано хроническим отравлением при лечении срамной болезни. И откинули, таким образом, самую вероятную версию: о преднамеренном отравлении Царя.
Обращает внимание и то, с какой иезуитской изощренностью преподносятся факты. Ведь отсчет количества ртути ведется не от максимально допустимой нормы, а «в сравнении с количеством ртути, содержавшейся в останках царя Федора и князя Скопина-Шуйского», которые так же были отравлены! Во всяком случае, то что князь Скопин-Шуйский, спаситель России от Лже-Дмитрия II был отравлен, ни у кого – ни у современников, ни у историков - не вызывало сомнения, а теперь доказано и отравление Царя Феодора Иоанновича (см. ниже). То есть, за норму принимается смертельная доза яда.
На самом деле, в останках Царя Иоанна Грозного и его сына Ивана «показания естественного фона по ртути превышены в 32 раза» (14)! Естественное содержание ртути составляет в печени не более 0,02 мг, в почках – 0,04 мг, а мышьяка – до 0,07 мг и 0,08 мг соответственно. В мощах Государя было обнаружено 1,33 мг ртути и 0,15 мг мышьяка. Таким образом, по ртути превышение в 32 раза и по мышьяку – в 1,8 раз. «Эти-то цифры и породили массу несуразных идей о неприличных болезнях, следов которых, как уже говорилось, не найдено», – пишет Т.Д. Панова (15). Казалось бы, все ясно – Царя отравили!
Но не тут-то было. Инерция мышления или страх пойти против могущественных сил, заинтересованных в клевете на Царя, порождает полные бессилия слова: «По поводу большого количества ртути и мышьяка (значительно выше фонового содержания!) можно строить только догадки. Внезапность смерти Ивана IV, отмеченная многими, вряд ли свидетельствует об отравлении… исследования экспертов-химиков особой ясности в вопрос о причинах смерти царя Ивана IV не внесли, а лишь добавили еще одну версию — сердечный приступ, об этом писал М.М. Герасимов. Состояние организма царевича Ивана и вовсе стало загадкой — умер от удара по голове, нанесенного отцом, но стоял на грани гибели от хронического отравления мышьяком и ртутью» (16).
Более того, Панова выдвигает совершенно «оригинальную» версию о том, что Царь сам отравил себя: «Есть смутные указания, что царь Иван Васильевич (а возможно, и его старший сын), боясь отравления, приучал свой организм к ядам, принимая их маленькими дозами. Это вполне реально, учитывая данные экспертиз; количество ртути в организмах отца и сына одинаково, а по мышьяку лишь небольшое расхождение. Хроническое отравление не успело свести в могилу царевича Ивана — это сделал его отец своею собственной рукой» (17).
Будучи до сего момента необыкновенно скрупулезной, даже в газетной статье указывая на источники, которые она цитирует, здесь Т. Д. Панова ограничивается упоминанием о «смутных указаниях» (чьих? когда сделанных?) и на столь шатком фундаменте возводит историю, навеянную видимо, воспоминаниями о царе Митридате, который как раз и «приучал» себя к ядам. Правда, это так хорошо ему удалось, что он не только не повредил своему организму, но и не смог отравиться, чтобы спастись от врагов. Пришлось ему воспользоваться мечом.
Странно также слышать и о небольшом расхождении в количестве мышьяка, найденного в останках Царя и его сына. Конечно, по сравнению, например, с дочерью Иоанна Грозного, Марией, в саркофаге которой мышьяка найдено в 47 раз больше предельно допустимой нормы, их дозы практически равны. Но, тем не менее, если у Царя мышьяка в 1,8 раз больше нормы, то у Царевича Иоанна – в 3,2 раза. Разница заметная.
И, конечно, ни о какой «внезапности смерти» как Грозного Царя, так и его сыновей говорить не приходится. За два года до Царской кончины Антонио Поссевин заявил на заседании правительства Венецианской республики, что «московскому Государю жить не долго». Царю Иоанну Грозному было в то время всего 52 года! В январе 1584 года сам Государь пророчески предсказал свою близкую – через три месяца – смерть. 20 февраля был отменен из-за плохого самочувствия Государя прощальный прием английского посла. 10 марта был остановлен польский посол, так как «Государь учинился болен». Все это трудно назвать «внезапной смертью». Кризис продолжался около двух недель. Столько же примерно длилась предсмертная болезнь его старшего сына, Иоанна. Царь Феодор Иоаннович умирал 12 дней.
Умиляет и то, что для серьезных, владеющих темой ученых смерть Царевича Иоанна является загадкой. Дескать, «умер от удара по голове, нанесенного отцом, но стоял на грани гибели от хронического отравления мышьяком и ртутью». Но загадка остается таковой только до тех пор, пока слепо следуешь навязанной клеветниками версии об убийстве Царем своего сына. Версии, которая не подтверждена никакими достоверными фактами: ни летописями, ни свидетельствами очевидцев, ни какими-либо вновь открывшимися научными фактами.
Напротив, эти факты свидетельствуют как раз об ином. Главной целью эксгумации 1963 года было выяснить причины смерти Царя и его сыновей. То, что обнаружили в саркофаге Царевича Иоанна, ни в коей мере не подтверждает общепринятую версию. Череп Царевича совершенно не сохранился: «Соответственно месторасположению черепа в саркофаге обнаружены только части нижней челюсти, серо-белая порошкообразная масса, в которую превратились остальные кости черепа, мозг и мягкие ткани головы» (18). Таким образом, самая главная улика, которая могла бы раз и навсегда пролить свет на это дело, утеряна.
Однако исследователи обнаружили «копну хорошо сохранившихся волос ярко-желтого цвета длиной до 5—6 см … Признаков наличия крови на волосах не обнаружено» (19). Это хотя и косвенное, но весьма серьезное подтверждение того, что никакой серьезной раны на голове Царевича в момент смерти не было. Иначе кровь непременно сохранилась бы на волосах и была бы обнаружена впоследствии. Едва ли лежащему при смерти, раненому в висок человеку стали бы отмывать волосы до такой чистоты, что и современные криминалисты не могут найти на них следы крови. Да и покойника обмывали далеко не так тщательно. К тому же в XVI веке еще не существовало средств гигиены, которые с легкостью могут отмыть пятна крови.
Зато следы отравления Царевича Иоанна просто нельзя не заметить. В останках Царевича ртути нашли ровно столько же, сколько и в останках Царя Иоанна – 1,33 мг (20), а мышьяка, как сказано выше, почти в два раза больше, чем у отца – 0,26 мг, при максимально допустимом уровне в 0,08 мг (21). Именно одинаковое количество ртути позволило «экспертам» в 60-е годы говорить о том, что отец и сын «лечились» с одного времени – примерно с 1565 года. Однако, в первую очередь, такое совпадение может свидетельствовать о том, что Царя и Царевича начали травить одновременно. Одним ядом. Один человек. Кто?
После смерти Царя Иоанна в Москве восстал народ. Восставшие требовали покарать ближнего свойственника Бориса Годунова, боярина Богдана Бельского, который, по их мнению, «извел Царя Иоанна Васильевича и хочет умертвить Царя Феодора» (22). О Бельском – отравителе Царя – писал Исаак Масса. Дьяк Иван Тимофеев сообщил, что Борис Годунов и Богдан Бельский «преждевременно прекратили жизнь Царя». Все свидетельства в один голос называют исполнителем преступления Богдана Бельского, а спас его от народного гнева Борис Годунов. Впрочем, он же потом и убрал ставшего лишним свидетеля.
Через 14 лет Бориса Годунова снова называют как главного виновника смерти Царя – на этот раз – Феодора Иоанновича. Тот же Исаак Масса пишет: «Федор Иванович внезапно заболел и умер 5 января 1598 года. Я твердо убежден в том, что Борис ускорил его смерть при содействии и по просьбе своей жены, желавшей скорее стать Царицей, и многие москвичи разделяют мое мнение» (23).
Именно о Борисе Годунове писал в опубликованной в 1591 году в Лондоне книге английский посланник Флетчер: «Младший брат Царя [Феодора Иоанновича] дитя лет шести или семи, содержится в отдаленном месте от Москвы [т.е. в Угличе] под надзором матери и родственников из дома Нагих. Но как слышно, жизнь его находится в опасности от покушения тех, которые простирают свои виды на престол в случае бездетной смерти Царя… царский род в России, по-видимому, скоро пресечется со смертью особ, ныне живущих, и произойдет переворот в русском царстве». Это было напечатано еще до смерти св. Царевича Димитрия и за семь лет до смерти последнего Царя из рода Рюриковичей.
Григорий Котошихин писал в своем сочинении о Борисе Годунове: «Той же боярин, правивше государством неединолетно, обогатился зело. Проклятый же и лукавый сотана, искони ненавидяй рода человеча, возмути его разум, всем бо имением, богатством и честию исполнен, но еще несовершенно удовлетворен, понеж житие и власть имеяй царскую, славою же несть. И дияволим научением мыслил той боярин учинитись царем…» (24).
Вскоре после убийства Царевича Димитрия умирает Царь Феодор Иоаннович. Современники считали Бориса Годунова виновным в его смерти. «Некоторые сказывают, якобы Царица [Ирина Годунова, супруга Царя Феодора Иоанновича и сестра Бориса Годунова], думая, что оный брат ее причиной смерти был Государя Царя Феодора Иоанновича, до смерти видеть его не хотела» (25). Дьяк Иван Тимофеев, автор «Временника» (начало XVII века), так же считал Годунова виновником смерти Царя Феодора и называл его рабом, отравившим своего господина. В «Истории Государства Российского» Карамзин приводит выписки из летописей: «Глаголют же неции, яко прият смерть Государь царь от Борисова злохитоства, от смертоноснаго зелия».
Действительно, «зелия» в останках Царя Феодора обнаружено более чем достаточно для летального исхода: содержание мышьяка превышает норму в 10 раз (0,8 мг при норме 0,08 мг) (26).
Были отравлены (причем, факт отравления не вызывает у исследователей сомнения) мать Царя Иоанна Грозного, Великая княгиня Елена Глинская и первая, самая любимая жена Царя, Анастасия Романовна (27). Экспертизы 1995-2000 гг. убедительно доказали, что «… и Анастасия, и Елена Глинская отравлены… Эксперты не любят давать столь категоричные по форме заключения, тем более, что речь идет о преступлении, совершенном более четырех веков назад. Но в данном случае ничего другого не оставалось…» - заявила Т.Д. Панова (28). Ничего другого, как признать факт отравления, и в правду не остается, ведь если в останках Великой княгини Елены количество мышьяка превышает норму в 10 раз, то Царицу Анастасию Романовну отравили не только мышьяком, но и ртутью. Причем ртуть в ее саркофаге обнаружена просто в невероятном количестве: 0,13 мг в костях (более чем в 3 раза превышение нормы), 0,3 мг в тлене (превышение нормы более чем в 7 раз), 0,5 мг в погребальной одежде (превышение в 12 раз) и 4,8 мг в волосах (превышение нормы в 120 раз!) (29).
А ведь Царь Иоанн писал о причинах смерти не только Царицы Анастасии, но и других своих жен в прошении на имя Освященного Собора с просьбой разрешить ему четвертый брак: «… И отравами Царицу Анастасию изведоша». О Царице Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть». О Марфе Васильевне: «… И тако ей отраву злую учиниша … толико быша с ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
Как отмечает Т. Панова, «вполне может показаться, что царь специально сгущает краски, описывая свои неудачи в семейной жизни. Но это отнюдь не так. Сегодня мы знаем, что подозрения его в отношении причины смерти Анастасии Романовны, первой супруги, подтвердила экспертиза 1995 года. Об остальных двух случаях сказать определенно пока нельзя, так как исследования еще не закончены, но вряд ли кого-то удивит, если слова Грозного подтвердятся…» (30).
А ведь еще совсем недавно историки с насмешкой и презрением рассуждали о «параноике» и «маньяке», страдающем манией преследования, которому всюду мерещатся заговоры, покушения и отравления. Некоторые считали, что смерть Царицы Анастасии явилась результатом… истощения от частых родов. Другие и вовсе создавали экзотические версии, о которых даже злейшие враги Царя не упоминали в свое время, например, что Царь Иоанн Васильевич отправил свою любимую жену… в монастырь (31)! Поистине, фантазия историков не знает границ! Страшно и подумать, что бы они делали с женами Царя Иоанна, если бы не было монастырей!
И вот что интересно. Историки отвергали версию об отравлении Царицы Анастасии на том основании, что именно об отравлении писал Царь Иоанн. И в то же время, они считали невероятной смерть Великой княгини Елены от яда только потому, что «об этом ничего не говорится самим Иваном IV, подозревавшим всех и вся в самых невероятных грехах и неоднократно писавшим о таких событиях» (32). Потрясающая предубежденность. Как раз то, что в одном случае, Царь сообщает об отравлении, а в другом – нет, и свидетельствует о его непредвзятости. Болей он, как это хотят представить его враги, манией преследования, то что или кто мог бы помешать ему искать (и найти!) виновных в смерти матери? Но он даже и не подозревал о том, что она отравлена, и потому ничего об этом и не пишет. Но, если у него на глазах одна за другой умирают его жены – молодые, цветущие женщины, – а он знает, что есть лица, заинтересованные в их смерти и прекращении Царской династии, то у Царя появляются все снования подозревать отравление.
Теперь, когда как в отношении Царицы Анастасии, так и в отношении Великой княгини Елены, «факт отравления не вызывает сомнений», и об этом свидетельствует такой общепризнанный специалист, как заведующая археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т.Д. Панина (33), когда стало ясно (см. таблицу 1), что были отравлены практически все близкие родственники Царя, можно сделать однозначный вывод: Царь был прав – потомков Рюрика на Русском престоле целенаправленно уничтожали.
Ведь, если десятикратное превышение нормы по мышьяку в останках Великой княгини Елены однозначно подтверждает отравление, то почему такое же превышение нормы в останках Царя Феодора Иоанновича (притом, что и у первой, и у второго показания по ртути практически в норме) не является таким же неопровержимым свидетельством отравления? Что за двойные стандарты?
* Факт отравления не вызывает сомнений. Информация предоставлена заведующей археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т Д. Пановой (34).
Глядя на таблицу, нетрудно заметить, что некоторые жертвы отравлены ртутью, некоторые – мышьяком, а есть и такие, в чьих останках содержатся смертельные дозы как мышьяка, так и ртути.
Если учесть, что мышьяк действует быстро, при больших дозах – практически мгновенно, а ртуть ведет к постепенному отравлению организма, то из приведенных выше цифр можно сделать определенные выводы.
Когда цареубийцам нечего было опасаться, они использовали мышьяк. Так было во время детских лет Царя Иоанна. Его мать, Великую княгиню Елену, отравили мышьяком, так как высокопоставленным преступникам никто уже не мог угрожать серьезным расследованием. Ее муж, Великий князь Василий III, отец Царя Иоанна, умер за пять лет до этого, а сам Иоанн Васильевич был слишком мал – в момент смерти матери ему исполнилось всего 8 лет.
Таким же образом – с помощью мышьяка – расправились и с Царем Феодором Иоанновичем, сыном Иоанна Грозного. Когда его отравили в 1598 году из близких родственников у него оставались только жена – Ирина Годунова, и ее брат – правитель Борис Годунов. И если Годунову удалось еще при жизни Царя Феодора скрыть от него правду о смерти св. Царевича Димитрия, то уж теперь расследовать преступления Годунова было просто некому. Если его сестра-Царица что-то и подозревала, то промолчала.
До мертвого Царя уже никому не было дела. Бояре, занятые дележом Государева наследства, не сумели (или не захотели) похоронить последнего Рюриковича с полагающимися ему почестями. Даже саркофаг был изготовлен небрежно. Мастер-резчик в слове «благочестивый» допустил грубую ошибку и вырезал вместо буквы «б» букву «г». Так один из благочестивейших Царей, посвятивших свою жизнь посту и молитве, был после смерти кощунственно назван «глагочестивым». И никто не удосужился проверить саркофаг и исправить ошибку. Видимо, было недосуг за спорами о том, кому быть Царем…
Но если не та буква еще может быть признана, с грехом пополам, «ошибкой», то полным неуважением выглядит то, что «в гробнице был установлен неприлично простой для Царственной Особы сосуд-кубок для миро» (35). А ведь проследить за этим была не только государственная обязанность, но и родственный долг Бориса Годунова.
С прискорбием надо признать, что никто из претендентов на трон – ни Шуйские, ни Романовы, ни, тем более, Годунов, – не горели желанием выяснить причины смерти Царя Феодора Иоанновича.
Совсем иначе обстояло дело с отравлением Грозного Царя и его старшего сына. Здесь врагам приходилось действовать предельно осторожно, чтобы не навлечь на себя ни малейшего подозрения со стороны родственников, наследника престола и приближенных. И Государя и Царевича травили медленно, быть может, действительно на протяжение одного-двух десятилетий. Недаром Царевич Иоанн был болезненным и задумался о смерти достаточно рано – в 16 лет.
Владыка Иоанн (Снычев) пишет: «Еще в 1570 году болезненный и благочестивый Царевич … пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь… вклад в 1.000 рублей… он сопроводил вклад условием, что сможет, при желании, постричься в монастырь, а в случае его смерти его будут поминать» (36).
Интересно отметить, что незадолго до этого, в 1569 году, был раскрыт серьезный заговор против Царской семьи. «В записках иностранцев есть упоминание о якобы готовившемся Владимиром Старицким заговоре и что хотел он извести всю царскую семью именно ядом, для чего подкупил (за 50 рублей) одного из царских поваров» - пишет Т.Д. Панова (37). Этот момент и может служить точкой отсчета – ведь не известно, удалось или не удалось подсыпать яд. В этом же, 1569 году умирает вторая жена Царя, Мария Темрюковна, и Государь считает, что ее отравили. Сам Царь испытывает затруднения со здоровьем, а шестнадцатилетний Царевич болеет и задумывается о смерти.
Длительный, многолетний период «болезненности» - общего ухудшения состояния здоровья – в конце 1581 года завершился кризисом, продлившимся около двух недель. Затем наступила смерть Царевича. Наличие в его организме дозы ртути, в 32 раза превышающей норму, едва ли оставляет сомнение в причине этой загадочной «болезненности».
Но Царь мог только подозревать об истинных причинах гибели наследника Престола. Заслуживает внимания то, что вскоре он отдалил от себя Бориса Годунова. Однако, в следующем, 1582 году Антонио Поссевин заявляет Венецианской Сеньории о близкой смерти Государя, а спустя полтора года Царь Иоанн умирает. Причем, так же как и в случае со старшим сыном, смерти Царя предшествует длительный период «болезненности», с характерным для отравления ртутью выпадением волос, проблемами опорно-двигательного аппарата, а на последнем этапе – дисфункцией почек и других внутренних органов, что, вполне могло привести и к сердечному приступу, о котором писал М.М. Герасимов. Но первопричиной смерти все равно остается огромное – в 32 с лишним раза – превышение нормы по ртути.
Не исключено и то, что раздраженные «живучестью» Царя – он был высокого роста, около 1,8 м и «обладал значительной физической силой» (38) – отравители под конец решились действовать более нагло. Об этом свидетельствуют многочисленные известия современников. Был ли это дерзкий, вызвавший сердечный приступ ответ, или же Богдан Бельский бросил последнюю порцию яда в прописанное врачом для Царя лекарство, как пишет Исаак Масса (39), но результат был один – Царь умер.
Около года тяжело болела Царица Анастасия. Тяжесть болезни и относительно короткий (по сравнению с Царем и Царевичем Иоанном) срок болезни вполне объясним гигантским количеством ртути, обнаруженным в ее останках (до 120 предельно допустимых норм). Но выявлено также и 10-кратное превышение по мышьяку. Видимо, убийцы торопились довести свое черное дело до конца, и ускорили смерть Царицы мышьяком.
В связи с этим можно вспомнить, что за полгода до смерти Царицы охлаждение отношений между Царем и его советниками, Сильвестром и Адашевым, достигло своего апогея. Именно два этих временщика были проводниками при дворе боярско-княжеской олигархической политики. Они же были близки к Старицкому князю Владимиру Андреевичу (двоюродному брату Царя) и князю-предателю Курбскому.
Именно высокородные покровители временщиков не желали во время тяжелой болезни Царя присягнуть на верность его первому сыну, царевичу Дмитрию, утонувшему затем при загадочных обстоятельствах. Им было ненавистно само имя Романовичей (предков будущей Царствующей династии Романовых). Убивая Царицу Анастасию, они рассчитывали ослабить, или вовсе уничтожить влияние Романовичей при дворе, прежде всего, Никиты Романовича, брата Царицы Анастасии.
Характерна для того времени и судьба последней жены Царя Иоанна, Марии Нагой. Хотя она и скончалась, казалось бы, «своей смертью» в 1612 году, пережив и Годунова, и Смуту, однако, как видно из таблицы, ее останки содержат дозу ртути, в 15 раз превышающую норму (0,6 мг при максимальной норме в 0,04 мг). О том, что она была отравлена вскоре после убийства своего сына, святого Царевича Димитрия, свидетельствует диалог между ее братом, Афанасием Нагим и Джеромом Горсеем.
Последний рассказывает об этом так: «Однажды ночью [в Ярославле] я предал душу Богу, считая, что час мой пробил. Кто-то застучал в мои ворота в полночь… Я увидел при свете луны Афанасия Нагого, брата вдовствующей Царицы, матери юного Царевича Димитрия, находившегося в 25 милях от меня в Угличе. «Царевич Дмитрий мертв! Дьяки зарезали его около шести часов; один из его слуг признался на пытке, что его послал Борис; Царица отравлена и при смерти, у нее вылезают волосы, ногти, слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство! Увы! У меня нет ничего действенного». Я не отважился открыть ворота, вбежав в дом, схватил банку с чистым прованским маслом… и коробку венецианского териака (целебного средства против животных ядов). «Это все, что у меня есть. Дай Бог, чтобы это помогло» Я отдал все через забор, и он ускакал прочь. Сразу же город был разбужен караульными, рассказавшими, как был убит Царевич Дмитрий» (40).
Толи противоядие Горсея помогло, толи доза яда оказалась недостаточной, но Царица Мария выжила. Но практически нет сомнений, что, убив Царевича, Годунов попытался замести следы и убрать свидетелей своего преступления, прежде всего, мать наследника Престола.
Трагична судьба не только святого Царевича Димитрия, зарезанного в Угличе (†1591), но и других сыновей Царя Иоанна: Царский первенец, тоже Димитрий, утоплен в реке кормилицей (†1553), Царевич Иоанн отравлен (†1581), отравлен и Царь Феодор Иоаннович (†1598). Неизвестна причина смерти двух сыновей Царя Иоанна, (оба – Василии, †1560 и †1563), умерших во младенчестве.
Не стоит думать, что во всех преступлениях против Царской семьи виноват только Годунов. Например, в год смерти Царицы Анастасии он был еще ребенком, а Великая княгиня Елена скончалась задолго до его рождения.
Скорее всего, здесь имеет место сложная взаимосвязь многих факторов, и, прежде всего, династическая, политическая, идеологическая и религиозная борьба. В противостоянии Великокняжескому семейству, а, впоследствии, Царю, объединились и Старицкие князья, и аристократическая верхушка тогдашнего общества, и представители разгромленной, но недобитой ереси жидовствующих, и внешние враги Московского государства.
Об этом свидетельствует тесная связь между Владимиром Старицким и членами «Избранной Рады», дружеские отношения с А. Курбским. С другой стороны легко просматривается и связь Старицких князей с Великим Новгородом. Когда князь Андрей Старицкий, отец Владимира Старицкого и дядя Иоанна Грозного, поднял против семилетнего Великого князя мятеж, он попытался опереться не на свой Старицкий удел (что было бы вполне естественно), а бежал в Новгород. Именно новгородские помещики и дети боярские в первую очередь его поддержали. Они же больше всех за это и поплатились: 30 мятежных новгородцев были повешены вдоль дороги из Новгорода в Москву (41).
Когда, 30 лет спустя, сын Андрея Старицкого, князь Владимир возглавил заговор против Царя, ему обещали оказать содействие не только польский король, но и новгородские «лучшие люди».
Новгород всегда отличался жесткой антимосковской политикой и смотрел одним глазом на Запад. Но, помимо чисто политических противоречий этот город стал также и центром распространения на Руси ереси жидовствующих. Именно появление этой ереси в Московском Кремле вызвало династический кризис конца XV – начала XVI вв., когда в противоборство вступили две линии потомков Великого князя Иоанна III: от первой жены, Марии Тверитянки, и от второй – Софии Палеолог. Нет никаких причин сомневаться в том, что и впоследствии представители ереси жидовствующих пытались сыграть на разногласиях в Великокняжеском (и Царском) семействе.
Как было сказано выше, вместе с новгородцами и Старицким семейством в заговоре 1568-1569 гг. участвовали и поляки. Однако Польша всегда действовала по прямому указанию и под непосредственным руководством Ватикана.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
