Военкор «КП» Стешин: скоротечное перемирие с Киевом — пролог к новой войнеУ трагедии Украины есть дотошный свидетель. Военкор «Комсомолки» Дмитрий Стешин наблюдал за самоуничтожением наших соседей с кровавого майдана 2014 года. Крымская весна. Взбунтовавшийся Донбасс. Потом — гражданство Донецкой народной республики. С началом СВО — вступление в батальон ополченцев ДНР «Восток», бои за Мариуполь. И все время репортажи с передовой. Они легли в основу книги журналиста «Священная военная операция». В ней есть место и философскому осмыслению происходящего.
А каким может быть мир после окончания СВО? «АиФ» решил осмыслить это вместе Дмитрием Стешиным.
Война ушла в небо и под землюВалерий Рукобратский, aif.ru: — Начнем с военного аспекта. Какой будет наша армия по итогам этого конфликта?
Дмитрий Стешин: — СВО, как мне кажется, закончилась где-то в апреле 2022-го года, началась война, она и перевернула военную мысль с ног на голову. Изменилось все. Никто не мог себе представить еще несколько лет назад, что ширина линии боевого соприкосновения с противником будет достигать 15-25 км. Что с одной стороны линии фронта, что с другой всю прифронтовую полосу будут контролировать дроны. Это самая большая проблема и для нас, и для противника. Мы ему тут спуска не даем. Но, к сожалению, и не превосходим. Пока у нас твердый паритет.
— В чем именно проблема?— Никто представить не мог и в уставах не было записано, что станет невозможным выставить нормально артиллерию на удаление от линии фронта в 10 километров и работать по целям изредка меняя позиции, теперь артиллерия толком развернуться не успевает. Дали один залп — сразу «перекатились» на другую позицию, это такой новый военный термин. Но самая большая проблема — обозначу ее на примере нашего успешного наступления в Донбассе — это не занять какие-то позиции всушников. Это обеспечить потом, после закрепления на позициях, ротацию бойцов, вывоз раненых и подвоз боеприпасов и, самое важное, бензина для генераторов. Потому что сейчас все на фронте зависит от электроэнергии. И со снабжением наши выкручиваются, как могут. Сначала мы снабжали наступающие войска на старых драных жигулях-копейках. Потом — на «буханках» (УАЗ-452. — Ред.). Эта машина — вечная труженица войны. Потом оказалось, что их успешно и в каких-то товарных количествах, враг жжет. Пересели на квадроциклы. Не подходит, слишком медленные. Потом на мотоциклы типа «эндуро». Но тоже не вариант. Мотоцикл, даже если он движется со скоростью около сотни километров в час, все равно уязвим. В итоге пришли к тому, с чем я столкнулся под Красногоровкой на командном пункте штурмовой роты бойца с позывным «Ирландец». Он мне показал новое слово военной техники, новую военно-учетную специальность. «Ноги» называется. Это четверо поджарых парней. Все ноги у них замазаны зеленкой, потому что посечены осколками от «сбросов» с квадрокоптеров. И вот они с утра до ночи заносят ребятам на позиции от воды до чистых трусов и носков. 12 км туда и обратно утром, 12 км вечером. У них по маршруту проложены укрытия, где можно пересохраниться. Они сами так сказали, используя термин из компьютерной игры. Поэтому ребята «Ирландца» и наступали, потому что было снабжение. Но есть и другие примеры. Под Марьинкой, на окраине Донецка, около месяца в блиндаже в лесополосе лежал паренек с ранением в ногу. Ему коптером закидывали лекарства, батареи для рации, воду. Но вынести его оттуда было невозможно. Он лежал на удалении в 10 км от наших. Чтобы его эвакуировать — нужна бронь и 6-8 человек. Но вывозить его на броне — то же самое, что потерять броню с экипажем. Ему сказали, лежи, дорогой, мы про тебя помним. Мы наступаем и рано или поздно тебя освободим. Таких реалий войны еще несколько лет назад не было.
— Как и нет больше движений техники по трассе колоннами, как это было в самом начале СВО...— И наша и вражеская мысль двигается абсолютно параллельно. Мы — один народ, как сказал верховный главнокомандующий. Это сложно отрицать. Здесь только киевские русские и московские русские. Кстати, говорят, что киевские русские больше любят копать землю. А это сейчас, по сути, единственное укрытие. Я помню, целый световой день просидел, рассматривая в монитор квадрокоптера-разведчика вражеские позиции. И не увидел ни одного человека на поверхности. При этом мы без остановки выжигали какие-то склады боепитания, заваливали артиллерией блиндажи. И все это находилось под землей. И у нас та же самая картина.
— Кроме этой революции дронов, что еще в военном деле мы приобретем?— Будут пересмотрены роли отдельных родов войск. Например, танки сейчас почти все время работают с закрытых позиций, с удаления в 10 километров. По сути, это теперь самоходная артиллерийская установка. Хотя в городах танки (или «носатые», так сами танкисты говорят) воюют, да. Будет пересмотрена роль артиллерии в сторону появления высокоточных боеприпасов. Во время штурма Угледара штабной офицер батальона «Восток» с позывным «Злой» — Царствие ему Небесное — рассказывал мне, что у одного снаряда перелет 700 метров, а у другого недолет 500. И как из этого сделать артиллерийскую вилку? Как огонь корректировать? А когда батальон «Восток» штурмовал микрорайон Восточный на окраине Мариуполя, его командир — Александр Сергеевич Ходаковский — раздобыл 10 корректируемых снарядов «Краснополь». Ими были погашены основные огневые точки врага. И наши заняли тот квартал многоэтажек, который столько крови нам попил. У батальона, в полном окружении, в одной из девятиэтажек, 18 дней сидела штурмовая группа «Люгера». Мы ее снабжали с помощью квадрокоптеров. Для весны 2022 года это была какая-то фантастика, но у «Востока» подразделение беспилотной авиации — со своим транспортом, мастерской со станками, бойцами с горящими глазами, появилось в 2015 году.
А враг нас нехорошо удивил высокоточными американскими ракетами «Хаймерс». А наши в ответ удивили врага фугасными авиабомбами с УМПК — унифицированным модулем планирования и коррекции.
— Еще же есть тяжелые дроны — у украинцев это, так называемая, «Баба Яга», а у нас?— У нас есть «Ланцеты». У противника — агродрон, он поднимает от 25 до 40 килограмм. Например, 4 противотанковые мины. А может нести на себе, как матка, два десятка FPV-дронов и запускать их на расстояние, до которого дрон просто не мог бы долететь. Или висеть в небе, работая ретранслятором и усилителем сигнала — и у дронов-камикадзе врага в два раза увеличивается радиус действия. И вот мы опять возвращаемся к вопросу, как враг контролирует нашу тыловую полос 1f40 у на глубину в 25 км. Но я и другое хочу сказать, неприятное. Мы сейчас занимаемся тем, что соревнуемся с украинцами, кто больше купит запчастей для дронов у Китая. Согласись, это ненормально. Хотя для нас единственный выход — это полная локализация производства беспилотников всех типов.
— А что с Украиной будет по окончанию СВО?— Я и многие мои товарищи, особенно те, кто воюют, боятся одного — скоротечного перемирия, которое будет всего лишь прологом к новой, еще более кровавой войне. Есть еще один неприятный фактор, о котором мне говорил боец с позывным «Фельдшер». Он в 2014 году ушел из Полтавы воевать за Донбасс. Он знает изнутри этот менталитет, следил за всеми процессами, происходящими на Украине. Он мне сказал: самое страшное, что мы подарили бандеровцам миф о том, что они три года успешно сражались против всей России. И вот почти победили. Ну вот почти. Они запишут это себе в победы.
А единственный в мире воюющий философ Антон Беликов сказал: мы помиримся с малороссами. Лишь бы нам не мешали. Командир батальона «Восток» Александр Ходаковский считает, что никого нельзя загонять в угол. Нужно оставить какую-то область на Украине, где люди рождаются в вышиванках. И проследить, чтобы все, кто не согласен с существованием канонического православия и русского мира, туда переехали. Продав свои квартиры, бизнесы по рыночной цене. Есть, правда, и обратное мнение. Если мы оставим какой-то небольшой полигон для бандеровщины, чтобы она резвилась, то будет, как в концовке романа Камю «Чума». Там такой образ у него: стопка белья, забытого на дне комода, и вот там где-то в складках простыней, прячется возбудитель чумы, прячется сотни лет. Но рано или поздно он проснется.
Итого: чему детей учить будем?
— У меня 17-летний сын просится побывать в Донбассе — хочет увидеть все своими глазами, ему это почему-то важно. Как думаешь — нужны такие поездки для молодежи?— Конечно. Да, есть небольшой элемент риска. Но простите, мы же в горы в походы тоже идем, а там может быть всякое.
Обязательно детям нужно посмотреть на совершенно особых людей, которые простояли 9 лет и дождались подмоги от большой России. Сравнить это все с нашей мирной жизнью. Еще важно посмотреть на примере Мариуполя, что может Россия. Я помню один разговор, когда мы только освободили первые кварталы этого города. Семья горожан хоронила свою мать на газоне в&n 41a bsp;начале бульвара Шевченко. Я поговорил с ними. Местный мужик мне горько так тогда говорил: надо бежать, жизни здесь нет не будет. Я ответил: подождите, на моих глазах Грозный восстановили. Но мне не поверили. Я сказал, что время нас рассудит. И ушел. Время нас начало рассуждать уже к августу 2022 года. Сначала, все временные захоронения перенесли на кладбища... Потом сделали дороги и развернулось полномасштабное строительство. Вот все это детям тоже надо посмотреть.
https://dzen.ru/a/Z35xa2DPwEvKoq54
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
