Борис Годунов

Преемник Ивана Грозного Царь Фёдор (1584-1598), третий сын его от Анастасии Романовны, - отличался набожностью, кротостью и смирением. Отец завещал сыну в помощь Верховную Думу из пяти сановников (у Фёдора Иоанновича не лежала душа к правительственной деятельности), но все четырнадцать лет его правления волевым центром власти был Борис Годунов, брат супруги Государя - Ирины.

При имени Годунова сразу встаёт вопрос: злодей он или не злодей, убивал он Царевича Димитрия или нет.

Девятилетний сын Ивана Грозного Димитрий, живший со своей матерью Марией Нагой в Угличе, погиб 15 мая 1591 года. В Москве правил Царь Фёдор, его старший брат. Фёдор был бездетен, но ему в 1591 году было 34 года и кто же мог предвидеть, что и он умрёт через семь лет бездетным. А при наличии детей у Фёдора не было бы никаких шансов на престол у Димитрия. Если говорить цинично, как рассуждают современные киллеры, каков смысл в этом убийстве? Следственная комиссия, присланная из Москвы по свежим следам князем В. Шуйским (митрополит Крутицкий Геласий, окольничий Клешнин, дьяк Вылузгин), установила, что Царевич сам себя зарезал в припадке падучей болезни. Многие современные светские историки придерживаются этой точки зрения, мол, произошёл несчастный случай.

Исследователь О.А.Платонов высказывает предположение о ритуальном характере убийства Царевича Димитрия. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн пишет: “Загадка заключается в том, что убийство малолетнего Царевича никому не сулило никаких политических выгод. Не говоря о Годунове, который, разумеется, отношения к преступлению, не имел ни малейшего, боярская верхушка тоже со смертью наследника ничего не приобретала: во-первых, у Фёдора вполне мог родиться сын, его законный преемник на Российском престоле, а во-вторых даже в случае пресечения династии, что казалось весьма маловероятным (кто мог предвидеть постриг Ирины?), боярство не имело никаких шансов на власть - народные волнения 1584 года в Москве это ясно доказали. Смерть царевича могла быть выгодна только тому, кто стремился уничтожить саму Россию, нанося удар в наиболее чувствительное место её церковно-государственного организма, провоцируя гражданскую войну и распад страны. В связи с этим небезосновательной выглядит версия о религиозно-символическом характере убийства царевича, олицетворявшего собой будущее Православной Русской государственности” (С-Птб., 1994, стр.177).

К сожалению, Годунову не везло с людским мнением. В чём только его ни обвиняли, даже в том, что он, якобы, привёл крымского хана в Москву. Между тем, в правление Фёдора, у которого Годунов был фактически главой правительства, мы продвинулись в Сибирь, оттеснили татарского хана Кучума далеко за Иртыш, построили крепости Пелым, Берёзов, Тобольск. Целое ожерелье крепостей возникло на юге против крымских татар: Ливны, Кромы, Воронеж, Белгород, Оскол, был восстановлен опустевший с 13 века Курск. В степях копали глубокие рвы против татарской конницы, в лесах сооружали засеки. После двукратной войны со шведами Борис Годунов отвоевал Иван-город, Копорье, Корелу (Кексгольм), то есть, пытался как можно ближе подойти к Балтике.

После смерти знаменитого польского короля Стефана Батория польский сейм предложил Ягеллонову корону нашему Царю Фёдору. Фёдор Иоаннович согласился стать польским королём и великим князем литовским, но заявил, что польскую корону будет носить под Шапкой Мономаха. Таково было национальное самосознание русских людей в конце 16 века. Мы считали себя Третьим Римом, подлинно христианской державой, и если готовы были соединиться с Речью Посполитой, то только при главенстве Православия и двуглавого орла.

Польские паны оскорбились и провозгласили королём шведского принца Сигизмунда, того самого, который в период Смуты будет пытаться захватить московский престол.

При царе Фёдоре были приняты строгие меры против пьянства, лихоимства и других пороков.

Но важнейшим событием его царства стало введение в 1589 году Патриаршества на Руси. Бесспорная заслуга в этом принадлежит Борису Годунову, который убедил царя Фёдора учредить патриарший престол в Москве. Для Православных было унизительно сознавать, что вселенский константинопольский патриарх является подданным турецкого султана, данником нечестивых агарян. Необходимо было возвысить Православную Церковь и учредить высокий сан Патриарха в Московской Руси, оставшейся единственным независимым Православным государством. Возведённому в сан Патриарха Московского и Всероссийского Иову (1589-1607) вселенские первосвятители предоставили верховное право блюсти христианскую паству на всём пространстве русских земель. Москва становилась в полном смысле первопрестольным градом, преемником Царьграда.

Царь Фёдор Иоаннович скончался 6 января 1598 года. Москва присягнула супруге его Ирине, но та отказалась от короны и удалилась в Новодевичий монастырь, где постриглась в монахини. 17 февраля собравшаяся в Кремле земская Дума по предложению Патриарха Иова единодушно решила просить Бориса принять корону. Три дня служили молебны, чтобы Бог помог смягчить сердце Бориса Фёдоровича Годунова, который наотрез отказывался от короны. 20 февраля большая процессия явилась к Борису просить его на царство, но он снова отказался. Отказалась и сестра его Ирина благословить брата на престол. Наконец, 21 февраля Патриарх взял чудотворную икону Божией матери и при огромном стечении народа отправился Крестным ходом в Новодевичий монастырь, причём было решено, что если Борис опять будет отказываться, то его отлучат от Церкви, духовенство прекратит служить литургию, а весь грех падёт на душу упорствующего.

После совершения в монастыре литургии Патриарх с боярством пошёл в келью Ирины, где был Борис, и стал уговаривать его. Толпы народа вокруг криком просили Бориса взять престол. Пресеклась династия Рюриковичей, но оставаться без царя русским людям было страшно.

Наконец, Ирина согласилась благословить брата на престол, а затем дал согласие и Борис. Не быть же отлучённым от Церкви!

Борис Годунов при воцарении торжественно объявил, что никого не допустит до нищеты и никого не казнит смертью.

Борис Годунов довершил покорение Западной Сибири, построил крепости Верхотурье, Томск, Туринск.

В чём-то Бориса Годунова можно сравнить с Павлом Первым. И тот, и другой были приверженцами идеи справедливости. А ведь справедливость любят далеко не все. Многим милее, когда правитель заискивает, ублажает подданных. Так, Годунов изменил закон о выходах крестьянских, по которому крестьяне мелкопоместных господ могли переходить от помещика к помещику, а крестьяне казённые и монастырские не имели этого права, что озлобляло и народ, и владельцев. Крестьяне роптали на кабалу, в то время, как Годунов пытался покончить с бродяжничеством, приучить к осёдлости тех, кого сейчас называют бомжами. А мелкие помещики роптали на свободу крестьян, ибо Годунов считал, что мелкие помещики в случае нужды мало могут помочь крестьянину. Особенно повредила репутации Годунова беспримерная строгость, с которой он преследовал пьянство.

В 1601 году на третий год царствования Бориса Годунова пришла беда: начался голод из-за неурожая. От постоянных дождей хлеб пророс, а потом морозом его погубило на корню. Первый год неурожая жили впроголодь, но ещё были запасы. Но в следующем году пришла беда ещё большая: посевы погибли в земле. Питались чем попало: травой, сеном, трупами животных. Желая облегчить положение голодающих, Годунов объявил в Москве бесплатную раздачу хлеба и денег. В Москву ринулись толпы людей, включая и тех, кто кое-как мог прокормиться дома. Начались эпидемии. Царь стал действовать по-другому: велел скупать хлеб в местах, где его было больше и развозить по тем местам, где было совсем голодно. В Москве голодным стали давать работу.

Но кто виноват в болезнях и голоде? По молве - конечно, Борис Годунов. В чём-то он, дескать, провинился перед Богом, вот Господь и наказывает за его грехи русскую землю. О собственных грехах обычно не говорят, ведь мы все ангелы.

Урожай 1604 года прекратил голод, но продолжалось зло, этим голодом порождённое. В голодные годы отчаявшиеся толпы народа для спасения себя от смерти сбивались в шайки и добывали хлеб разбоем. Главную роль в этих шайках играли холопы, которых господа прогнали - “освободили” во время голода. Борис Годунов приказывал таким холопам выдавать отпускные, то есть, полное освобождение от холопства, но и это помогало немного. Ни одна область Руси не была свободна от разбойников.

Лжедмитрий Первый - Гришка Отрепьев

И как раз в это время является самозванец, объявивший себя чудом спасшимся Димитрием, сыном Грозного, и заявляет свои права на “родительский” престол. Он появился в Польше, где нашёл опору среди вельмож-авантюристов и в Кракове тайно принял католичество. Папа римский возлагал на него большие надежды. С отрядом поляков, казаков и разного сброда осенью 1604 года самозванец возникает в пределах Московского государства, где многие встретили его с восторгом. Историк С.Ф. Платонов пишет: “В деле появления самозванца активную роль сыграло московское боярство, враждебное Борису. С Борисом-царём нельзя было открыто бороться потому, что он был сильнее боярства, сильнее же и выше Бориса для народа была лишь династия Калиты. Свергнуть Бориса можно было только во имя её”. Для этого и понадобился псевдо-Димитрий, псевдо-потомок Калиты.

Как пишет историк Н.Г.Устрялов: “Русский народ, одушевлённый свойственной ему привязанностью к роду законных царей своих, вопреки всем свидетельствам, не хотел верить, что дом Иоанна мог угаснуть, думал спасти последнюю ветвь его, и до того был введён в заблуждение, что даже после Расстриги (т.е.Лжедмитрия Первого), стоило только жиду назвать себя Димитрием, чтобы видеть полцарства русского у своих ног”.

Так что же такое Смута? Это, по мнению того же Устрялова, “был не кровавый спор за веру, потрясаемую сектами, столь не свойственный русским, ни политический раскол, порождённый неясностью или столкновением прав нескольких фамилий, ни порыв народного своеволия - это было красноречивое выражение двух главных страстей русского народа: беспредельной любви к царскому дому и ненависти к иноземному владычеству”.

Покидая Годуновых и затем - Василия Шуйского, все сословия стекались под знамёна Расстриги и Тушинского вора с одною мыслью - спасти царскую отрасль. Но когда обман обнаружился - всё восстало в грозном величии под знамёнами Ляпунова и Пожарского за русскую землю, терзаемую иноземцами.

Появившись в пределах Московской Руси в октябре 1604 года, Лжедмитрий сначала имел успех. Чернигов, Путивль, Рыльск выслали ему хлеб-соль. Но упорная защита Новгорода-Северского мужественным Петром Басмановым остановила распространение политической эпидемии. Битва при Добрыничах, близ Севска, едва не сокрушила Самозванца. Его оставили запорожские казаки и польская дружина с воеводой Сандомирским. Самозванец, едва избежавший плена, уже думал бежать из Путивля в Польшу.

И вдруг 13 апреля 1605 года внезапно умирает Борис Годунов. “Скоропостижная смерть его, - отмечает Устрялов, - сильно поколебала умы, как “явный знак” небесного Правосудия”. Москвичи присягнули юному Фёдору, сыну Бориса, и войско, стоявшее против самозванца, тоже сохранило верность роду Годунова. И неожиданно всё решает измена главнокомандующего Петра Фёдоровича Басманова. Что же случилось?

Если верить историку Николаю Ивановичу Костомарову, Борис Годунов в порыве отчаяния призвал Басманова, целовал перед ним крест на том, что самозванец - не сын Грозного, а обманщик, умолял Басманова достать злодея и обещал ему свою дочь в замужество, а в приданое - Казань, Астрахань и Сибирь. Басманов всё это рассказал Семёну Никитичу Годунову, царскому родственнику. Тот из зависти к Басманову заявил ему следующее: “Ох, мне сон был, что этот Димитрий истинный царевич!”. Слова эти, пишет Костомаров, - запали в сердце Басманова и он уверился, что с Борисом воюет истинный Димитрий.

Вот как порой вершится история. Некто говорит другому роковые слова. А этот другой - главнокомандующий Русской Армией - переходит на сторону супостата, веря, что тот не враг, а истинно русский царь (если, конечно, верить в этом эпизоде историку Костомарову - ред.). И всё перевернулось. Армия перешла на сторону самозванца, города один за другим склонялись перед польским наёмником. Тот факт, что в сотворении Лжедмитрия участвовали и московские бояре, враги Годунова, отнюдь не исключает того, что одновременно он был и польским агентом.

Сторонники самозванца зверски расправились с 16-летним царём Фёдором Борисовичем и его матерью. Царице накинули на шею верёвку, затянули и удавили без труда. Удавили, разумеется, без всякой вины, только лишь за то, что она была супругой умершего государя. Потом пошли к Фёдору. Но тот был очень силен, выбил зубы одному нападавшему, нанёс сокрушительный удар другому, но в конце концов его повалили, скрутили. Стали зверски избивать и задушили. Пожалели только сестру бывшего царя, девицу Ксению. Расправа произошла по поручению князя Василия Голицына и Рубец-Масальского.

Так, на крови 20 июня 1605 года вошёл в Москву самозванец. Патриарх Иов, первый российский Предстоятель, был сослан в Старицу. Из Архангельского Собора вынули гроб Бориса Годунова, он, дескать недостоин лежать между останками других царей. Его зарыли в Варсонофьевском монастыре на Неглинной. Там похоронили в особых гробах его жену и сына, причём без отпевания, как самоубийц. Палачи, естественно, пустили слух, что те сами наложили на себя руки.

Лжедмитрий, сев на трон, переименовал Боярскую Думу в сенат (по-польски), членов думы “окрестил” названиями польских чинов. Вообще он всячески подчёркивал приверженность ко всему польскому. Особо возвышал тех, в ком замечал расположение ко введению иноземных обычаев. В первые же дни, как свидетельствует Костомаров, “поляки, сопровождавшие Лжедмитрия, стали делать москвичам насилия и бесчинства, особенно нагло обращались с женщинами. Был подвержен разврату и сам самозванец, которому было около 23 лет, и которому доставлял в баню особ прекрасного пола Михайло Молчанов - убийца Фёдора Борисовича. Позже около тридцати женщин оказались беременными от проходимца. Самозванец любил ходить в польском платье, за обедом, по обычаю польских панов, у него играла музыка. По образу жизни это был подлинный поляк. Приехавшие с ними иезуиты отправляли в Кремле римско-католическое богослужение.

Общее негодование против самозванца обнаружилось, когда в Москву вошла двухтысячная орда поляков с его невестой - Мариной Мнишек. Своеволием, непомерной гордостью, оскорблением святынь они вывели Москву из терпения. Вспыхнул мятеж. Народ вломился в Кремль, самозванец был убит, равно как и многие поляки вместе с ним.

Василий Четвёртый (Шуйский)

Царём был провозглашён князь Василий Шуйский. Ревностный святитель, непоколебимый в Православии казанский митрополит Гермоген был избран Патриархом. Однако те силы, которым не нужен был русский царь на русском престоле, почти сразу после гибели одного самозванца “сочинили” следующего. Ещё еврей из Стародуба, сидевший в тюрьме за мошенничество, не догадался объявить себя спасшимся Димитрием, а уже князь Шаховской и его подручный бандит Иван Болотников распространяли слухи о том, что тот, кто процарствовал год в Москве и был убит, якобы спасся и снова будет добывать себе отцовский престол. Главной опорой Лжедмитрия Второго были польские паны. Новый самозванец - стародубский еврей, шёл к Москве по дороге, проложенной Болотниковым, и остановился в 12 верстах от столицы, в селе Тушино. Семнадцать месяцев вор Тушинский стоял под Москвой. Марина Мнишек, спасшаяся во время московского восстания, “признала” в проходимце своего мужа. Легковерные стали переходить на сторону Лжедмитрия Второго. Пришли новые дружины из Польши.

Лжедмитрий Второй (Тушинский вор)

Самозванец отрядил Яна Сапегу и Лисовского к Свято-Троицкой лавре, чтобы овладеть её несметными богатствами. Но не тут-то было. Божиим заступничеством и мужеством монахов, воинов и спрятавшихся за стены горожан, изнемогая от болезней, голода и жажды, русские так и не позволили полякам проникнуть за святые стены.

В это же время царь Василий Шуйский послал своего племянника, замечательного полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского просить помощи у шведского короля Карла Девятого, врага Сигизмунда, и тот дал войско генерала Якова Делагарди, которое помогло очистить от шаек тушинского вора всё пространство от Новгорода до столицы.

В июне 1609 года тушинский вор с шестьюдесятью тысячами войска попытался взять Москву. Но москвичи, ободрённые успехами юного героя Скопина-Шуйского, отстояли город. В это же время польский король Сигизмунд Третий решается сам идти на Москву. Его вдохновили на этот “подвиг” враги Василия Шуйского: боярин Михаил Салтыков, князь Рубец-Мосальский, Хворостинин, Молчанов, троекратно нарушившие присягу. Поскольку Сигизмунд призвал всех тушинских поляков присоединиться к нему и тем обезлюдил орду Лжедмитрия Второго, последний бежал в Калугу и засел там с Мариной. Тушино опустело. Через год негодяй был застрелен на охоте ногайским князем.

Весь год продолжалась осада поляками Смоленска. Мужественный воевода Михаил Борисович Шеин не сдавал города, несмотря на посулы бояр-перебежчиков.

Михаил Васильевич Скопин-Шуйский

С таким полководцем, тем более, любимым народом, как Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, как боярин Михаил Борисович Шеин, царь Василий Шуйский мог бы отбросить и Сигизмунда, но юный герой внезапно умирает (Как много в переломные моменты Российской истории таких “случайных” и таких важных для врагов смертей! - ред.). Пируя у царского брата Дмитрия Шуйского, Скопин выпил чашу, поднесённую женой его, и в тот же день умер, исходя кровью. Слух об отравлении Скопина-Шуйского поколебал многих самых верных царю: княжество Рязанское, взволнованное Прокопием Ляпуновым, отошло от Василия. Отошли и другие области.

24 июня 1610 года гетман Станислав Жолкевский, посланный Сигизмундом на многотысячное московско-шведское войско Дмитрия Шуйского, одержал победу, так как шведы и другие наёмники перешли на сторону неприятеля, а Дмитрий Шуйский оробел и сбежал. Дорога к Москве оказалась открытой.

Жители столицы по почину Захария Ляпунова, брата рязанского воеводы, свели Василия Шуйского с престола и силой постригли в монахи.

Владислав

Явившийся под стены Москвы гетман Жолкевский 17 августа 1610 года заключил с боярами договор, по которому Владислав (сын Сигизмунда) объявлялся царём российским с властью наследственной, но ограниченной духовенством в делах веры, боярами - в правосудии и управлении. Владислав не имел права строить иноверные храмы, отнимать у церквей имения и вступаться в дела святительские; не имел права самочинно изменять судебник; до вступления на престол обязан быть принять Православную Веру, прекратить связь с папой римским, утвердить смертную казнь для всякого, кто переменит греческий закон; должен был жениться на русской подданной.

С такими условиями Москва присягнула королевичу. Однако Сигизмунд сам хотел царствовать в России. Условия москвичей его не устраивали. Он требовал немедленной сдачи Смоленска (город ещё героически держался!), но Шеин упорствовал, заявив, что готов присягнуть Владиславу на московских условиях. А Сигизмунду Смоленска не отдаст.

Сигизмунд

Руководители посольства князь Василий Голицын и ростовский митрополит Филарет проникли в замыслы Сигизмунда и дали знать Патриарху Гермогену о грозящей опасности.

Восьмидесятилетний старец сразу после низложения Шуйского предлагал возвести на престол Михаила Романова. Теперь, узнав о подлинных замыслах Сигизмунда, возвысил голос в защиту Церкви и государственной независимости, разрешил Москву от присяги Владиславу, разослал грамоты по всем городам с призывом к спасению веры и благословил Шеина на упорную защиту Смоленска. Он проклял изменников и звал верных под знамёна Церкви и Отечества. Воззвания Гермогена потрясли Россию. Города сообщались друг с другом, не хотели признавать ни Сигизмунда, ни Владислава.

Гермоген был душой национального восстания, рязанский воевода Прокопий Ляпунов - его руководителем. Его грамоты читали вместе с патриаршими от Рязани до Вологды, от Великого Новгорода до Нижнего. Дружины двадцати пяти городов двинулись к Москве почти в одно время, в начале весны 1611 года. Когда передовая дружина Ляпунова под началом князя Дмитрия Михайловича Пожарского подошла к столице, поляки подожгли город. Гонимые огнём, жители не смогли ворваться в Кремль. Пожарский, тяжело раненый, отступил. Гетман Гонсевский с полковником Струсем пробился сквозь русские полки среди пылающих руин, удержал Кремль от взятия русскими войсками. Он тотчас заключил Патриарха Гермогена в темницу.

Русские войска осадили русскую столицу. Но Гонсевский искусно сеял раздоры между руководителями, и вот казаки, подстрекаемые Заруцким, убивают Прокопия Ляпунова, истинного борца за освобождение России… Дружины Ляпунова после этого рассеялись по своим городам, Трубецкой и Заруцкий остались под Москвой, но лишь затем, чтобы присягнуть ещё одному самозванцу - беглому дьякону Исидору, появившемуся во Пскове. Смоленск был, наконец, взят Сигизмундом, доблестный воевода Шеин был пленён и отправлен в Варшаву, Патриарх Гермоген погиб от голода в камере… Положение России стало безвыходным.

Козьма Минин

Однако разница между нынешним Смутным временем и прошлым заключается в том, что народ тогда был верующим и жаждал помощи Божией. Молитвами Несгибаемого Патриарха, монахов Троице-Сергиевой Лавры, молитвами всех Православных людей Господь дал России спасение.

В Нижнем Новгороде старосте Козьме Минину, в прошлом торговцу мясом, явился во сне преподобный Сергий Радонежский с повелением стать за веру Православную против поляков. Минин, ставший выборным человеком всего Московского государства, сумел своей кипучей деятельностью собрать деньги на жалование ратным людям и вооружение и мобилизовал новое ополчение. Военачальником стал Дмитрий Михайлович Пожарский. Перед тем, как идти на Москву, Дмитрий Михайлович поехал в Бориглебский монастырь, расположенный близ Ростова Великого, дабы испросить благословение у Иринарха-Затворника. Тот принял воеводу, благословил его и предсказал победу.

Келья преподобного Иринарха-Затворника (сохранилась, распололожена в Борисоглебском монастыре Ярославской области)

Ополчение полгода собиралось по разным городам и двинулось на русскую столицу в августе 1612 года. Последним местом сбора был Ярославль.

Проходя с князем Пожарским и с воинством к Москве мимо Сергиевой обители, и совершая в ней молебствие, Минин объявил архимандриту Дионисию о бывших ему явлениях преподобного Сергия.

18 августа 1612 года Дионисий благословил христолюбивое воинство на брань за Веру и Отечество. К успокоению сомневающихся, ветер, прежде противный, сделался попутным войску. С ополчением пошёл и Авраамий Палицын.

Когда в русском лагере возникли несогласия, и казаки хотели отделиться, Авраамий предложил им священные монастырские ризы, низанные жемчугом; смущенные казаки отказались от этого дара и обещали остаться.

Двадцатого августа нижегородская рать явилась под белокаменной и уже на другой день вступила в яростный бой с войском гетмана Ходкевича. Через трое суток непрерывного боя гетман сбежал в Литву, но его сообщник Струсь (вопреки звучанию своей фамилии - ред.) не желал сдавать Кремль и держался там ровно два месяца. До 22 октября 1612 года Струсь удерживал Кремль, ожидая войск Сигизмунда, но лютый голод и его заставил сложить оружие. Многие историки утверждают, что невыносимый голод заставлял поляков питаться сваренной в чанах человечиной.

Архимандрит Дионисий благословляет русское войско

Сигизмунд, не сумевший взять Вязьму, был вскоре изгнан из России.

Смута завершилась тем, что 21 февраля 1613 года Земской Собор, помня завет Патриарха Гермогена, призвал на царство Михаила Романова, в этот же день новому царю присягнула Москва, а за ней - вся Россия.

Следующая статья     Содержание номера