ЛЕОНИД БОРИСОВИЧ АЛАЕВ
Сегодня к вечеру из Москвы ко мне, в Брно, прилетела горькая весть - умер мой старинный друг и, в трудные времена, покровитель - Леонид Борисович Алаев. Умер на 91 годе.
Многие годы мы трудились в одном Институте востоковедения Академии Наук в Москве. Леонид Борисович с 1956 г., я - с 1973. Но оба - с первой послеуниверситетской молодости. Он всю жизнь был индологом, шаг за шагом восходя по лестнице научных исследований и смелых открытий (в советской науке, даже слишком смелых) в столь болезненной для марксистской идеологии сфере как сельская община. Алаев не боялся опровергать Маркса и Ленина, доказывая на многих фактах, что южно-азиатская община возникла не из первобытности, а была создана самим обществом уже в государственный период (а та, древняя, община, первобытная, если и была, то совершенно иной) в первую очередь как многокастовое образование для удобства жизни и фискальная единица - для государственного контроля. Леонид Борисович знал этот вопрос как никто и спорил горячо с убежденными марксистами, тоже сильными учеными. От государственной примитивной идеологии всё это было безмерно далеко. Помню, как один из его оппонентов и ровесников, Нодари Симония, говорил - "марксистов в СССР не больше дюжины, остальные - болтуны и невежды".
Являясь очень крупным, всемирно признанным ученым, весьма почитаемым в Индии, Леонид Борисович был прост в общении и требователен к себе. В советские времена нас, молодых сотрудников, время от времени гоняли на овощную базу. Как правило "маститые" не ходили, их партком не принуждал. Но Алаев всегда ходил. Он не считал себя в праве посылать сотрудников на черную работу, а самому - уклоняться от нее.
В один из таких дней, точнее, вечеров, так как это была вторая смена, я и познакомился с Леонидом Борисовичем поближе. Так получилось, что все в тот раз эту базу манкировали, и разгружать мешки с картошкой из вагона пришлось нам двоим. Мы разговорились. По институту ходил слух о том, что я верю в Бога, а Алаев, как и большинство коллег был человеком неверующим. Но если другие были атеистами из карьерных соображений и о божественном не задумывались, то Леонид Борисович еще как задумывался и построил целую систему философских доказательств для атеизма. На мне он их, видимо, решил опробовать. Мы говорили много и искренне, и на разгрузке и потом, по дороге домой, в метро.
Чисто философских аргументов и контраргументов я уже не помню, но помню один житейский недоуменный вопрос - Андрей, вот вы такой молодой и видный, неужели вы можете, в соответствии с вашей верой, не изменять жене? - Я ответил, что могу без труда, что я счастлив в браке и считаю это даром Божьим. Он задумался.Когда в 1984 г. обсуждали мою совершенно антимарксистскую докторскую диссертацию, Алаев был единственным мэтром, решившим выступить в ее защиту, хотя теоретически он с работой тоже был не согласен - Леонид Борисович умел видеть научный уровень работы даже при несходстве концепций. Но марксисты мою диссертацию всё же зарубили тогда.
А потом меня выгоняли из института за религиозные убеждения. Выгонял тот самый марксист, и тоже мой старший друг Нодари Симония. Я работал у него в отделе. Нодари имел когда-то религиозный опыт, мы его обсуждали дружески за чаем. Но тут он оказался непреклонен. Видимо, указание было спущено из КГБ или ЦК.
А вот Алаев, убежденный атеист, не испугался защитить меня и взять к себе в отдел на техническую (другая мне была всецело запрещена) работу. Ходил ходатайствовать и ручаться за меня к тогдашнему нашему директору, будущему премьеру Евгению Примакову. Алаев мило и как-то беззащитно улыбался, но внутренно был настолько тверд, что отстоял меня с помощью еще одного моего старшего друга, академика-секретаря Бориса Борисовича Пиотровского, тогдашнего директора Эрмитажа.
Шла уже Перестройка, старые идеологические рогатки и чекистские страшилки исчезали. В отделе у Леонида Борисовича я спокойно доработал диссертацию, защитил её в 1989 году и издал в качестве книги - "Парламентская демократия и политическая традиция Востока" - в 1990.
Леонид Борисович поддержал меня и на защите и стал ответственным редактором книги.
Помню, как я подписывал ему экземпляр давно придуманной подписью "Дорогому Леониду Борисовичу, ответственному редактору от безответственного автора".
А через несколько лет к Леониду Борисовичу пришло неисцельное горе - умерла после тяжелой болезни его жена. Его страдания не передать. И я старался быть рядом с ним, приглашал его к нам в дом. Он нежно и ласково общался с Олей и маленькими нашими дочерьми, но со мной хотел поговорить о чем-то важном наедине. И когда такой случай представился, сказал мне тихо. Помните наши разговоры о Боге, Андрей? - Конечно, Леонид Борисович. - Вот и сейчас я не знаю есть ли Бог, но теперь точно знаю, что есть иной мир и умершие здесь, живут там. С женой я встречаюсь ежедневно. Это не было временное помешательство. На меня смотрел все тот же очень умный и ироничный Алаев, прищурив глаза под мохнатыми бровями. Это был опыт.
Потом мы немало работали вместе, встречались на ученых советах, я публиковал свои статьи в журнале "Восток", в котором он был главным редактором. Порой спорили отчаянно. Но когда я ушел из Института востоковедения в МГИМО мы стали встречаться реже, хотя до ковида виделись и говорили не раз. Года два назад он вдруг позвонил мне. - Андрей, я написал воспоминания. Пусть их издадут после моей смерти, но я прошу вас прочесть их, вам будет интересно. Мне стыдно, я так и не прочел их. Теперь прочту непременно. Тогда, летом 2021 года я в последний раз слышал его голос.
Сегодня утром, на молитве я вспомнил Леонида Борисовича и почему-то как умершего. Сам себе удивился, ведь я не знаю жив ли он, и помолился как о живом - у Бога все живы. А вечером пришла скорбная новость.
В Москве остались его подарки - изящные, восточного вида вазы в которых он приносил Ольге цветы. Леонид Борисович всегда гордился своей татарской кровью. Но теперь даже эти вазы бесконечно далеко. И на гражданскую панихиду мне не прийти уже.
Покойся с миром, дорогой Леонид Борисович, добросердечный смелый покровитель, собеседник и настоящий друг.
-----------------------------
Крайне примечательна выделенная фраза.
Посудите сами, речь тут идёт, как очевидно, о советской интеллигенции самого высшего разряда, заслуженных профессорах истории-филологии... Причём, как из текста понятно, людях честных и благородных.
И даже в этом кругу (!!!) не бегать налево - казалось делом немыслимым, как оно оказывается.
А это - шах и мат, проповедникам советской нравственности
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
