ФЕМИНИСТКА НА ПРАВОСЛАВНОМ РАДИО РАДОНЕЖ
Консервативное православное радио “Радонеж” транслирует православные устои, которые в 2021 году выглядят средневеково. Поэтому для Московского женского музея стало полной неожиданностью приглашение на прямой эфир феминистки Жанны Григорьевой. Передача вышла в эфир 21.12.2020. mp3
Жанна Григорьева (Москва) окончила Российский православный университет святого Иоанна Богослова, филологический факультет, отделение журналистики и издательского дела. В рамках пятилетнего курса обучения освоила полный курс вероучительных дисциплин. Изучала древнегреческий и латынь на курсах древних языков при Греко-латинском кабинете Ю.А. Шичалина. С 2006 по 2015 год возглавляла Отдел научно-богословских изданий Издательства Московской Патриархии.
Подобных сведений о образовании Сергея Худиева, светском или богословском, найти не удалось. Известно лишь по его собственным словам в открытых источниках, что он в конце 80-х не поступил в МГУ.
Сергей Худиев: Добрый вечер, братья и сёстры. Ваши приёмники настроены на волну православной радиостанции “Радонеж”. И сегодня у нас немного необычный эфир, у нас в студии Жанна Павловна Григорьева. В прошлом, на протяжении десяти лет, она возглавляла отдел научно-богословских изданий Издательства Московской Патриархии. Но сейчас её взгляды изменились, и она является сторонницей феминизма. Но при этом остаётся верующим человеком. Мы пригласили её, чтобы поговорить о соотношении феминизма и христианской веры. Жанна Павловна, само слово “феминизм” может звучать несколько необычно и пугающе для многих из нас. Не могли бы начать с того, чтобы объяснить, что это такое?
Жанна Григорьева: Добрый вечер, Сергей! Спасибо за вопрос. Я понимаю, что это звучит, конечно, немного, может быть, шокирующе для некоторых. Особенно для тех, кто помнит меня воцерковлённой многодетной матерью, которая полностью разделяла все положения православия, всё вероучение Русской Православной Церкви. Но знаете, прежде чем я осознала, что я, скорее всего, феминистка, меня уже так называл мой руководитель. Протоиерей, первый заместитель главного редактора. Он меня всегда называл “феминисткой”. Я спрашивала: “Батюшка, зачем вы меня так называете? Я соблюдаю все правила и прошу у вас регулярно благословение. И вообще, как вы это определили?” У него был очень простой ответ: “По глазам”. Ну то есть, видимо, вот этот внутренний стержень, который во мне был… Несмотря на то что у нас крепкий брак с мужем, 26 лет вместе, у меня четверо детей, они все взрослые, мы регулярно ходили в храм, но до конца принять вторичность женщины по отношению к мужчине я так и не смогла. Я пыталась это сделать, но не получилось.
Когда я стала задавать себе вопросы, я, конечно, зашла на сайт феминисток, это оказались радикальные феминистки. Я в ужасе закрыла эту страницу, потому что они вели себя, как мне показалось, очень невежливо. И как-то чересчур резко – это было таким неженским поведением. Женщина должна быть “кроткой, смиренной” и, в общем-то, вежливой, в первую очередь. Ну, а потом я решила, что пока ограничусь просто чтением фем-теории. И я с удивлением узнала, что феминизм – это не единое целое. И я стала разбираться, какая я, всё-таки. Если я – феминистка, то какая? Ну и оказалось, что положения марксистского феминизма мне близки. Мне близки положения экофеминизма и культурного феминизма. Я прошла специальный тест, и там в процентном соотношении было показано. После этого я стала читать. Марксистский феминизм – это не равно “марксизм”. Это другое совершенно учение. Хотя оно, конечно, базируется на положениях, которые, во-первых, выработал Адам Смит – политолог, экономист, ещё задолго до Маркса. А впоследствии уже это Маркс и Энгельс. И меня удивило, что с точки зрения экономики труд, который выполняют женщины, репродуктивный труд – нигде не учитывается. И даже есть такая книга, которая вышла не так давно, её перевели со шведского на русский язык… Она называется “Кто готовил Адаму Смиту? Женщины и мировая экономика“. Это замечательная книга, которая дает лёгкий увлекательный экскурс по истории экономической мысли, в котором автор (это женщина) говорит о том, что ни Маркс, ни Энгельс – все вот эти марксисты-экономисты – ни сам Адам Смит, они не задумывались, откуда вообще берётся “экономический человек” и кто подаёт ужин на стол тому же Адаму Смиту. Если Адам Смит считал, что экономика существует потому, что у людей есть экономический интерес, то у матери Адама Смита никакого экономического интереса не было.
В Канаде попытались произвести расчёты – сколько бы стоил в выражении в ВВП репродуктивный труд неоплачиваемый. Оказалось, что от 30 до 40% . Это огромная сумма. Об этом я с интересом читала. В культурном феминизме меня интересовали такие рассуждения феминисток, как “могут ли женщины смягчить жестокость этого мира?” – в силу каких-то своих особенных качеств, которые они выработали в процессе гендерной социализации, когда они многие, многие столетия были в подчинённом положении и выработали сострадательность, милосердие, “вот это всё”. Это было тоже интересно. Ну, и экофеминизм, конечно. Он затрагивает вопросы окружающей среды, бережного отношения к природе. И конечно, он очень критикует капиталистический подход к природе, когда из неё выкачиваются ресурсы. Между природой и женщинами там проводятся некие параллели, потому что женщина, женское тело используется как ресурс для воспроизводства новых “экономических людей”, которые потом участвуют в экономике. И после всего этого я подумала: “А как же это соотносится с христианством?”
СХ: Это очень интересный, кстати, вопрос. И как?
ЖГ: На мой взгляд, никак (смеётся). Хотя огромное количество женщин продолжают считать себя чадами Православной Церкви или христианками просто. И они очень серьезно подходят к этому вопросу. Я тоже какое-то время серьёзно разбиралась с этим. В общем-то, отношение к женщине в христианстве и стало спусковым крючком, после которого я начала задумываться, а что я здесь делаю, в церкви? Кто я? Какова моя роль, кроме того, что я рожаю и воспитываю детей? Как ко мне относятся? У меня было достаточно много примеров за 28 лет нахождения в церкви.
Я стала читать о том, как женщины пытаются найти своё место в церкви. И вышла на информацию, что достаточно давно, ещё в конце XIX века, в США были написаны комментарии к Библии, её называли “Женской Библией”. Конечно, она никакая не “женская”: когда вышел английский перевод, Revised Version (новый перевод вместо “Библии короля Якова”), то многие женщины подумали, что хотелось бы какой-то новый взгляд на женщин получить. Естественно, их отодвинули, никто их не слушал из богословов-теологов. И тогда суфражистки и христианские квакерши решили, что они создадут свой комитет – в него вошли 26 человек, и они напишут свои комментарии к Библии. Это так называемая “Женская Библия”. И она только на английском языке существует. Я её так почитала, посмотрела. Конечно, удивительно. Потому что те вопросы, которые они задавали… ну практически ни один из этих вопросов не был решен.
СХ: Хорошо. Я думаю, перед тем, как мы перейдем к вопросам спорным, конфликтным, мне бы хотелось отметить одну парадоксальную вещь, которая многим может показаться удивительной. Есть ряд существенных вопросов, по которым мнение феминисток и консервативных религиозных людей близки или совпадают. И так получалось, в Штатах, например, когда неожиданным образом в тех или иных политических баталиях по одну сторону баррикад оказывались суровые религиозные консерваторы и не менее суровые феминистки. И это ряд вопросов. Например, феминистки – ну, по крайней мере большинство феминисток – они все разные, естественно, не могу сказать за всех… Большинство феминисток выступает против порнографии, выступают против легализации проституции и выступают против последней волны – трансгендерного сумасшествия. Когда бедным детям внушают, что они на самом деле родились в теле не того пола, и их надо по этому поводу кормить гормонами, которые блокируют половое созревание. И когда они достигают совершеннолетия, делать им операцию, которая им придаст некое внешнее сходство с противоположным полом. Ну и большинство таких детей – это девочки. По причинам, которые можно, конечно, обсуждать. Но, что интересно, феминистки выступают против этого. И в частности, известная английская писательница Джоан Роулинг произвела немалый шум, открыто выступив против этой трансгенной практики, против которой и мы, конечно, как православные люди, тоже безоговорочно выступаем, – против этих явлений. Тут мы можем отметить, что у нас не только есть какие-то пункты острого расхождения, но есть и то, в чём мы можем согласиться.
ЖГ: Да, здесь мы можем согласиться. Но не полностью, конечно. Я расскажу феминистскую точку зрения на эти вопросы. Дело в том, что всё, что вы перечислили, всё задевает женское тело. И задевает оно его по признаку пола. То есть порнография – это эксплуатация женского тела, проституция – эксплуатация женского тела. Когда женщину покупают, как товар. И мы говорим о том, что люди – не товар. Я кстати, не упомянула еще радикальный феминизм, который тоже меня привлекает. Вот как раз радикальные феминистки достаточно корректно и без всяких там двусмысленностей высказываются по этому поводу. Давайте про гендер я немного позже скажу, а сейчас вот скажу про эти две позиции – проституция и порнография. Дело в том, что в патриархальном обществе женщин, которые задействованы в этой индустрии, их презирают. И они считаются нечистыми, грешницами, развратными… Их называют ещё даже “девушки с пониженной социальной ответственностью”. Феминистки считают, что у них нет никакой пониженной социальной ответственности, а они просто жертвы. Жертвы этой системы торговли людьми. Часто они туда попадают по причине бедности или их воруют просто. Работорговля самая настоящая. И они нуждаются в помощи и в сострадании, а не в шельмовании и осуждении.
СХ: Действительно, кстати, это позиция, с которой мы, как христиане, только согласимся. Мы знаем, что есть ряд христианских православных служителей, ряд священников, которые во многих странах именно как раз борются с торговлей людьми и помогают молодым женщинам, которые были в это вовлечены, как-то от этого освободится. Меня, кстати, очень своё время поразило, что предельно либеральная Швеция, кажется, образец такой либеральной страны… Но там пользование услугами проституток криминализировано.
ЖГ: Да, шведская модель.
СХ: Я не помню, какое там наказание. Но вот преследуют не самих женщин, преследуют именно тех, кто покупает их услуги. То есть иногда говорят о том, что православные христиане против проституции и порнографии, потому что они вообще косо смотрят на секс. Нет. Есть вполне себе соображения такого светского характера. Когда просто с точки зрения такого общечеловеческого нравственного закона понятно, что это вещи плохие и как-то надо им противиться.
ЖГ: Да. Конечно, есть люди, которые возражают этому, особенно с точки зрения либерального феминизма считается, что женщина, которая торгует своим телом, – это её свободный выбор, это её “экономическая политика”, она как “человек экономический”. Это с точки зрения либеральной экономической теории. Представляет из себя, как мне написали в комментариях на моей странице в Фейсбуке, что они индивидуальные предпринимательницы. Я хочу сказать, что у нас индивидуальные предприниматели декларируют коды экономической деятельности, ОКВЭД так называемые. Кода ОКВЭД для проституции в нашей стране не существует, и не надо выдумывать новые правовые нормы.
СХ: Действительно, это, конечно, вопрос интересный. Когда мы говорим, что человек делает что-то свободно. Может, когда человек вынужден своим экономическим состоянием, или просто это глупый неопытный подросток, который не представляет, во что его втянут. Или есть еще ряд причин, по которым, вроде бы, даже в ситуациях, когда прямое насилие отсутствует, человек оказывается, несомненно, жертвой обмана, растления или совращения. И конечно же, мы тут скорее всего оба согласимся с тем, что либеральный аргумент, что эта бедная женщина сама выбрала пропускать через себя 10 мужиков за смену – а это в реальности выглядит именно так – я, помнится, читал доклад по немецкой практике, где была легализована проституция. Так с людьми обращаться нельзя. И в этом отношении мы совершенно согласны.
ЖГ: Ну конечно, они травмированы, эти женщины. У них наступает, как уже определили психологи, диссоциация со своим телом. Психика не справляется с тем, что происходит. И они отстраняются и думают, что это просто такая работа. И что на самом деле у нее скоро всё закончится и она чем-то другим займётся. Более приятным. Такой сложный вопрос. Хотя для меня там нет никаких сложностей. Я сталкивалась с нападками, мне писали комментарии, что я лишаю их свободы выбора, экономической свободы.
Но я никого не лишаю, я никого не вовлекаю никуда и, в общем-то, имею право высказывать свою точку зрения, не более того. Вы еще упомянули про гендерные вопросы. Да, был конфликт, достаточно громкий для англоязычного мира. И он имел очень серьезные последствия. Может быть, вы читали, да?
СХ: Да, Джоан Роулинг – это очень известная английская писательница, она автор знаменитой серии книг о Гарри Поттере – она наткнулась на какой-то заголовок, где было написано, что после пандемии нужно будет сделать мир более справедливым для людей, у которых бывают месячные. И она написала в своем Твиттере, что, знаете, было какое-то старинное хорошее слово, которое обозначало людей, у которых бывают месячные. И она там предложила варианты, которые представляли собой искажённое слово “женщина”, как будто она пыталась вспомнить. Это сочли злой насмешкой над трансгендерами, то есть людьми, которые себя относят психологически к противоположному полу. То есть бывает такое душевное расстройство, когда человек себя относит к противоположному полу психологически. Это серьёзная тяжелая душевная болезнь, мы не можем человеку просто сказать, чтобы он “перестал дурью маяться”. Это серьёзная тяжелая болезнь. Но эта болезнь, она связана во многом с модой, с социальным навязыванием.
Дж. К. Роулинг о причинах своих высказываний по вопросам пола и гендера – русский перевод статьи В частности, известно, что в Швеции число девочек, которые считают себя трансгендерными мальчиками, которые считают, что они родились не в том теле, выросла с 2008 по 2018 год на 1500 процентов. То есть это очевидно не какая-то генетическая аномалия, это именно то, что связано с…
ЖГ: С социальной кампанией.
СХ: Да, социальной кампанией. И Роулинг, и многие другие феминистки – они обращают внимание на то, что это чрезвычайно разрушительно для здоровья людей, которые этому подвержены…
ЖГ: И необратимо.
СХ: И необратимо, потому что бедных девочек (но не только девочек, просто с мальчиками это бывает, но реже) начинают кормить так называемыми puberty blockers. То есть тяжёлыми гормональными препаратами, которые блокируют нормальный процесс полового созревания и у которых тяжёлые побочные эффекты. И потом, когда подросток достигает 18 лет, делают операцию, так называемую операцию по перемене пола.
ЖГ: Мастэктомию делают девочкам, отрезают грудь.
СХ: Да, отрезают грудь. Мальчикам, соответственно, отрезают гениталии. И вернуть всё это назад уже после этого, понятно, невозможно. Человек искалечен на всю жизнь. И против этого выступают тоже верующие люди, безусловно, Церковь, безусловно, против этого сумасшествия всего. Ну вот, мы оказываемся союзниками, мы оказываемся по одну сторону баррикад, по крайней мере со значительной частью феминисток.
ЖГ: Я не знаю, насколько она, Сергей, значительная. Потому что, когда я поддержала Джоан Роулинг, от меня большое количество людей отфрендилось – которые успели ко мне постучаться в друзья. Это из феминистской культуры, ЛГБТ-культуры нашей российской. И отфренживались они с проклятиями. И я не знаю, на самом деле никто не считал, сколько их. Сколько радикальных, сколько либеральных, сколько каких феминисток – организации, как таковой, нет. Мы можем только, знаете что? Подсчитать, в каком издании какой политики придерживаются. Мы можем сказать однозначно – Meduza, Cosmopolitan – они тоже придерживаются трансгендерной идеологии. И вообще я даже не успеваю за изменением терминов. Потому что если раньше “трансгендеры” можно было говорить, теперь они обижаются на это слово. Теперь надо говорить “транс-персоны”. Вообще они теперь дошли до того, что пола не существует, что именно раньше считалось, что гендер – социальный конструкт, который на основании пола конструируется. Новые как бы исследования их говорят уже, что и пол стал социальным конструктом. То есть как будто человеческое тело можно менять. Как сказала Роулинг, “женщина – это не костюм”. Так и мужчина – тоже не костюм! Как это можно сочетать со свободой, с непричинением вреда здоровью человека?
СХ: Действительно, возникла масса проблем из-за того что, например, преступники, которых хватали, и они объявляли себя женщинами, чтобы попасть в женскую тюрьму.
ЖГ: Их сотни, не то что там один-два случая. У меня полный телефон скриншотов западных, таких табличек, где их имя, фамилия и за что сидел и что он натворил в женской тюрьме или в девочковых туалетах.
СХ: Действительно, поскольку отказ допускать мужчин, которые себя объявили женщинами, но при этом они очень часто абсолютно сохранные мужчины физически… Отказ их допускать в женские раздевалки, в женские туалеты, в женские душевые по закону рассматривается как акт дискриминации. И при этом это иногда приводит к преступлению, просто потому что мужчина, который проникает в женскую душевую, туда проникает не затем, чтобы мыться. И это приводит, например, к закрытию – я читал статью о том, как закрылся гимнастический зал из-за того, что туда перестали ходить женщины. Ну и в спортивных состязаниях, поскольку мужчины – они крупнее, они более мускулистые от природы, чем женщины. Они во всех женских видах спорта выигрывают просто потому, что они от природы тяжелее, крупнее и более мускулистые. И женский спорт это тоже убивает.
ЖГ: Они приняли всё-таки решение, совсем недавно, международное, не помню, как называется эта организация. В общем, это в Швейцарии базируется. Об этом хорошо пишет Майя Гусейнова, феминистка со спортивным бэкграундом, она занимается спортивной темой. Она написала, что решили, что биологическим мужчинам, которые идентифицируют себя как женщины, нельзя участвовать в женских соревнованиях (речь о решении швейцарского Федерального суда CAS по делу Семени. – Примеч. Московского женского музея). Потому что да, они занимают первые места, они забирают призовые деньги. Женщины выбивали разрешение, возможность участвовать в спортивных состязаниях. Вот ходит по Интернету фотография, где первую участницу марафона, женщину, просто выпихивают с трассы мужчины, потому что она “не должна была там находиться”. Билли Джин Кинг – это теннисистка известнейшая, которая отстаивала право женщин-теннисисток на такие же спортивные гонорары [как у мужчин]. Есть даже фильм “Битва полов” – эта тема там подробно рассматривается. Женщины бились за спорт, и потом приходят туда биологические мужчины и начинают отнимать у них это всё. Я думаю, что здесь нужно смотреть реальности в глаза. Мы видим: где высокий уровень тестостерона – там гораздо сильнее человек физически, это невозможно отрицать.
СХ: То есть, действительно, вот тут мы видим, как наши позиции совпадают. Неизвестно, как дальше будут развиваться события. Но, кстати, стоит еще отметить, что, хотя у нас часто смешивают феминисток и ЛГБТ в некое такое неразличимое левачество…
ЖГ: Да, меня называли левачкой, либералкой…
СХ: На самом деле, это разные явления. Стоит, действительно, разделять. Между ними отношения не всегда простые.
ЖГ: Да, женщины-феминистки борются за права женщин, этим занимается радикальный феминизм, этим заниматься марксистский феминизм – как бы это пугающе ни звучало. Я понимаю, что у нас в стране бэкграунд у марксизма такой… не очень, мягко говоря, положительный. Но, тем не менее, марксистский феминизм другими вопросами немного занимается, и он очень успешно анализирует капиталистический подход в экономике, и анализирует место женщины и женского репродуктивного труда. Как я уже в самом начале сказала. Поэтому женщины, конечно, они за свои права борются, а не за права трансперсон.
СХ: Мы перед началом передачи ещё говорили о том, что у вас есть определенные вопросы. Может у вас лично, может, других женщин-феминисток, которые вам эти вопросы передали, чтобы вы их поставили.
ЖГ: Да. Я член группы феминистской, очень-очень крупной. И когда я написала в группе, что меня пригласили на православную радиостанцию, написала о том, что я была членом церкви достаточно долгий период, оказалось, что очень много верующих феминисток, которые хотят, чтобы в церкви к ним относились иначе. И чтобы некоторые позиции из канонического права были прояснены как раз в пользу женщин. У меня тут много вопросов. Я начну с самого главного: что травмирует женщину. Часто слышим, когда священники нам говорят: “Вот, она приходит на исповедь, начинает трындеть, на того жалуется, на сего жалуется, занимает только время моё.” Я скажу, что бывает с другой стороны. Бывает, что женщина приходит на исповедь, а священник начинает её расспрашивать об интимной жизни. И это довольно часто, как оказалось. Называются имена – я вам могу их потом дать после эфира. Когда они начинают выяснять, вплоть до мельчайших подробностей. И женщины говорят: “Почему мы должны отвечать на эти вопросы? Мы хотим, чтобы у нас была возможность анонимно пожаловаться на такого священника. Хотим, чтобы это было запрещено. Чтобы такие вопросы были запрещены. Потому что мы это расцениваем как форму домогательства”.
СХ: Ну на самом деле, я думаю, стоит на это обратить внимание. Я думаю, сейчас нас многие слышат. Тут важно видеть другую сторону. Важно понимать, что для кого-то, действительно, такие вопросы являются соблазном, они ничуть не помогают духовному росту, а наоборот, отталкивают.
ЖГ: Смущают.
СХ: Смущают. Это надо учесть.
ЖГ: Да. Женщины спрашивают: “Почему у нас отличается православие от православия в Европе? У нас требуют платочки. В Европе женщины могут ходить без платка и в брюках. Почему у нас больше грубости в храмах? А вот те, кто живут за границей, с таким не сталкиваются. Можно ли что-то изменить?” Я сказала, что вопрос давний…
СХ: Вопрос давний. У нас было в целом в стране больше грубости. И я не знаю, я за границами не бывал. Просто я помню, что нравы были очевидно грубее некоторое время назад. Сейчас в общем по стране имеет место смягчение. Возможно перетекала эта грубость в церковь тоже. Что касается платочков, то это восходит к “Посланию апостола Павла”. Там просто речь шла о том, что для античной женщины в античном мире непокрытая голова была признаком… либо, значит, вот определенного рода работницы, либо она указывала на то, что это языческая жрица, которая находится в таком мистическом экстазе. И из-за её мистического экстаза она не покрывает голову – ну, она там общается с богами. Как сказал поэт, “Жрица, Постум, и общается с богами”. И поэтому апостол подчеркивает, что христианка должна иметь вид… такой… ну, во-первых почтенной женщины замужней, во-вторых, чтобы у язычников это не вызывало ненужных мыслей. Во-вторых, христианская молитва – она не имеет отношения к этому языческому экстазу, когда женщина такая уже с раскинутыми волосами, чтобы продемонстрировать, насколько же она в священном безумии пребывает.
ЖГ: Но ведь в Посланиях апостолов нет такого! Я слышала и читала в Посланиях апостолов о том, что покрытая голова – это знак власти мужа. Это как вот пацаки [в фильме “Кин-дза-дза”] должны колокольчики носить, а женщины – в платке…
СХ: …Что она является замужней женщиной и она находится находится под покровительством этого определенного мужчины. Конечно, это привязано к определенным культурным реалиям.
Комментарий Московского женского музея: Эти “культурные реалии” имеют прямое отношение к дискриминации женщин,- т. е. утверждению об их “вторичности” по отношению к мужчине, и направлены на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола (статья 282 УК РФ). Ношение платка в церкви объясняется “грехопадением Евы”, из-за которого все женщины должны быть “в подчинении” (1 Кор. 14, 34), “повинуясь своим мужьям во всём”, ни много ни мало, а “как Господу” (Еф. 5; 22, 24; Кол. 3, 19), “ибо он ей глава” (1 Кор. 11, 3), которого подобает “бояться” (Еф. 5, 33), поскольку “жена создана для мужа”, а не наоборот (1 Кор. 11, 9). Ей надлежит быть покорной и безмолвной, а если заинтересует что-то из «божественного», то может вопросить своего мужа только дома, но ни в коем случае не в церкви, ибо там ей “неприлично” говорить (1 Кор. 14, 35). В знак власти над собой она должна покрывать волосы (1 Кор. 11, 10), дабы “не постыжать” свою голову (1 Кор. 11, 5), ибо молиться непокрытой для женщины тоже “неприлично” (1 Кор. 11, 13)”.
ЖГ: Ну вот вопрос: “То что писалось в I веке в качестве ответа на конкретные вопросы конкретной общины, может же быть переосмыслено в XXI веке с учётом того, как изменилась наша жизнь? И какие слова выбрал бы сам Павел, если бы писал сегодня?”
СХ: Да, я думаю, что, до определенной степени, да. Но это вопрос… Как вам сказать… Это вопрос того, насколько я готов… Это может относиться к мужчине, может относиться к женщине. Насколько я готов подчеркнуть своё благоговение, входя в храм Божий. Вот, например, я езжу иногда в Николо-Угрешский монастырь. Это большая красивая территория в городской черте. Люди иногда заходят туда летом в шортиках, в маечках. Ведут себя, как в городском парке. В общем, это не городской парк. И иногда человек, который вот летом, скажем, идёт, там, не знаю, в шортах и маечке, ему стоит задуматься над тем – мужчине тоже – стоит задуматься над тем, что я вхожу в храм Божий. И в храме Божием хотел бы пребывать в благоговении сам и не отвлекать от этого настроения других. Тут вопрос именно в том, что – это относится и к мужчинам, и к женщинам – что иногда имеет смысл смириться со сложившимися правилами просто потому, что вот мы входим в присутствие Божие, и мы ищем смирить своё сердце.
ЖГ: Вы знаете, я когда работала в Издательстве Московской Патриархии, я общалась по работе несколько раз с патриархом Алексием II. Не я лично, а в составе коллектива. Там определённые были задания поставлены перед нами, и вот когда мы их выполняли, мы встречались со Святейшим, с покойным. И я помню, что я приходила в Данилов монастырь в брючном костюме и без платка. И никто не сделал никакого замечания.
СХ: Ну так очень хорошо!
ЖГ: А сам Святейший говорил, покойный, что “прекращайте изгонять женщин в брюках из храмов”. Он священникам это говорил, мне передавали: “А если все женщины наденут брюки, вы что, ни одну из них, – он спрашивал, – в храм больше не пустите?” Ну то есть вы должны понимать смысл высказывания, что есть культурные нормы, а есть смена культурных норм. И нужно, в общем-то, не консервировать институт церкви…
СХ: То есть, собственно, вопрос о платках и брюках – это вопрос, на который в разных приходах могут отвечать вообще по-разному. Это не вопрос отношения к церкви в целом. Мне кажется, что это вопрос даже не настолько принципиален, чтобы именно он определял отношение к церкви как таковой.
ЖГ: Верующие феминистки считают, что в Евангелии нет ни слова о неравноправии женщин. Очень много о неравноправии женщин в Ветхом Завете, и очень много в Посланиях апостолов, и даже в Деяниях апостолов. Насколько я помню, это 7 глава, где апостол Павел говорит перед первосвященниками и рассказывает о Иисусе Христе и коротко пересказывает евангельские события, из которых он совершенно исключает всех женщин. Больше о них ни разу не упоминает. И с этого, как раз, говорят, и началось вот это “Павлово христианство”.
|