Сибирь. Крестьянская война
1 февраля 1930 года председатель ЦИК Михаил Калинин, председатель СНК Алексей Рыков и секретарь ЦИК Авель Енукидзе подписали санкционированное генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным постановление «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством». Массовая травля крестьянства началась. Примечательно, что все трое, подписавшие этот знаменательный документ, сами родились в крестьянских семьях.
Вот несколько цифр, показывающих масштаб человеческой трагедии: более 2 миллионов крестьян были депортированы, из них 1 800 000 только в 1930–1931 годах; 6 миллионов умерли от голода. Война эта длилась до конца 30х годов.
Учиненное над крестьянами насилие позволило начать эксперимент, проведенный впоследствии и над другими группами населения. В каждом округе действовала «тройка», состоявшая из секретаря партийного комитета, председателя исполкома местного Совета и местного уполномоченного от ОГПУ. Операции проводились непосредственно комиссиями и бригадами по раскулачиванию. Один из близких соратников Сталина Серго Орджоникидзе так говорил об этом: «Поскольку в деревне нет партийных борцов, мы направим по одному молодому коммунисту в село, у него будут двое или трое помощников из бедных крестьян, и этот актив решит все деревенские вопросы: коллективизацию, раскулачивание».
В феврале 1930 года началась массовая высылка кулаков. Первому секретарю Западно-Сибирского крайкома Эйхе поступила директива: «Сибирь должна непременно принять 15 000 семей уже в конце апреля». В ответ Эйхе прислал в Москву сметную стоимость возможного расселения ссыльных, она составляла около 40 миллионов рублей, которые ему так и не удалось получить.
Территория нынешней Новосибирской области не только принимала кулаков из других регионов, но и высылала своих, что называется, «из Сибири в Сибирь». Новосибирские архивы сохранили душераздирающий документ, посланный в мае 1933 года инструктором горкома партии Нарыма в Западно-Сибирский крайком: «В мае 1930 года около 6500 ссыльных высажены на Оби у устья реки Назина, на острове. Люди находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, массовая расправа над самыми слабыми. В результате — смертность порядка 35–40 чел. в день. Сам остров оказался без каких бы то ни было построек, не было никаких инструментов, ни семян, ни крошки продовольствия. 19 мая выпал снег, поднялся ветер, а затем мороз. Истощенные люди были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня. Начали умирать. В первые сутки бригада могильщиков закопала 295 трупов. И только на пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую начали раздавать трудпоселенцам по несколько сот граммов. Получив муку, люди бежали к воде и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку, падала и задыхалась, умирая от удушья. Наиболее устойчивая часть пекла в костре лепешки, но не было никакой посуды. Вскоре началось в угрожающих размерах людоедство».
Только треть из этой партии ссыльных остались в живых. Сколько же было пересылок, подобных назинской? Известно, что ежегодно в Западной Сибири погибало около 10% от общего количества депортированного крестьянства.
Трудпоселенцы не получали часто никакой зарплаты, поскольку суммы, которые им начисляли, были ниже тех, которые удерживала администрация за постройку бараков, предоставление средств производства, профсоюзные взносы, государственные займы и т. д. Стоящие последними в списках на питание, они страдали не только от голода и лишений, но также от завышенных норм, наказаний поркой или заключения в холодный карцер среди зимы. Ссыльных женщин руководство ОГПУ обменивало на товары или бесплатно поставляло «в качестве прислуги» местным начальникам.
Ниже публикуем воспоминания непосредственных участниц трагических событий, записанные в Кемерове студентами педагогического института в 2000 году. Рассказчицы родились в селах, расположенных на территории нашей области. Из родных мест им пришлось уехать не по своей воле.
Мария Федоровна Шарапова, родилась в 1925 году в селе Чаинка Купинского района:
«Среди кулаков было мало плохих и жадных людей. Это были образованные или наделенные природной хваткой и энергией люди. Те, кто был неудачлив, кто ничего не умел и не имел, входили в отряды по раскулачиванию. Часто туда входили любившие выпить.
Большинство отрядчиков были горожанами. Но в деревне у них всегда были свои помощники. Такие люди были заинтересованы в раскулачивании — они получали часть добра из раскулаченных хозяйств, отвозили его к родственникам в другие деревни, прятали в лесу. Они ездили туда, где их не знали, и продавали вещи.
Раскулачивали чаще ночью. Некоторых людей эти отрядчики убивали только из-за их красивых жен и дочерей. После очередной «операции» члены отряда пьяными ходили по деревне. В эти моменты вся деревня дрожала от страха.
Сопротивление было только в самом начале коллективизации. Скоро все поняли, что лучше отдать все, но сохранить свою жизнь и жизнь близких. Мы знали, что в соседних деревнях убивали целые семьи, а трупы увозили неизвестно куда».
Федосия Сергеевна Мальцева, родилась в 1914 году в деревне Ярки Черепановского района:
«У нас забрали все подчистую, из дома выгнали. Жили у родственников. Даже о судьбе родных узнать страшились. Боялись есть: вдруг сосед зайдет, увидит хлеб и донесет властям. Однажды проверили, чем мы питаемся. Ничего особого не нашли, тогда забрали мамины ботинки. Потом, чтобы спасти детей, я воровала все, что можно было украсть».
Нина Дмитриевна Дмитриева, родилась в 1914 году в деревне Синяево:
«Руководили всем этим бедняки. Во время раскулачивания отбирали скот, инвентарь, утварь, запасы зерна, муку, землю. От раскулачивания страдали не только крепкие хозяева, но и бедняки. Некоторые из них добровольно уходили за своими хозяевами в ссылку. Кулаков ссылали в Томскую область, в Васюганье или Нарым. К активистам колхозов, которые были из бедняков-бездельников, не было никакого доверия. Некоторых из них у нас убили, сожгли их дома.
С поля нельзя было взять ни колоска, ни семечка. За трудодни мы почти ничего не получали, поэтому и воровали колхозное добро. У нас в колхозе такую хитрость придумали: пшеницу, просо, ячмень сеяли полосками, между ними — горох. Он быстро поспевал, и вор, придя на полоску, рвал только его, сохраняя зерновые».
В ходе грандиозного аграрного переворота большинство сельских жителей под угрозой насилия или поддавшись пропаганде вошли в колхозы. Уже к 1932 году аграрная экономика Сибири перестала быть крестьянской, а крестьянское хозяйство — ее основной организационно-производственной ячейкой. Крестьян превратили в «сельскохозяйственных рабочих», как вскоре стали называть сельское население партийно-хозяйственные экспериментаторы. А что потом произошло с нашей деревней — рассказывать, наверное, не нужно.
Частушки 30-х годов
Самоварчики скипели,
Чайнички забрякали,
Все колхозники запели,
Кулаки заплакали.
На горе стоит береза,
Под березою — сугроб.
Большевистские колхозы
Кулака загнали в гроб!
Ах, чище мети,
Чище разметайся,
Улетай, кулак, подальше
И не возвращайся!
Андрей Борисов
СЛАВА ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ ЗА НАШЕ СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО!!!
