«Когда спящий проснется…» «В Китае живут одни китайцы, и даже император у них китаец», - этой фразой из Г. Х. Андерсена еще в ХIХ – начале ХХ века ограничивались знания большинства европейцев и россиян о Китае. Но даже эта информация не была точна, когда великий датский сказочник ее обнародовал, в Китае, кроме самих китайцев жило много других народов, и даже императором в Китае был не китаец, а маньчжур, ведь у власти находилась маньчжурская династия Цин (1644 – 1911гг). Впрочем, Китай тогда был не субъектом, а всего лишь объектом всемирной истории и такое небрежение к этой стране, а точнее как говорят специалисты по Китаю «цивилизации, которая притворялась страной», можно понять. И только самые проницательные европейцы в том же ХIХ веке предвидели, какую роль может сыграть Китай, эта «вещь в себе», если пробудится от исторической спячки. Например, Наполеон говорил об этой стране-цивилизации, что пусть уж она лучше спит, так как пробужденный Китай может перевернуть мир. У Г. Уэллса есть фантастический роман «Когда спящий проснется». В этом романе пробуждение от летаргического сна всего лишь одного человека изменило ход событий в мире, что же говорить о пробуждении страны, в которой живет шестая часть населения земного шара. После революции 1911 года внимание к Китаю в мире возрастает, но он по прежнему остается всего лишь объектом международной политики. Период 1911 – 1949 гг. можно назвать временем Великой китайской смуты – состояние «полураспада» страны, перевороты, мятежи, гражданские войны, иностранные интервенции. Но после провозглашения в континентальной части Китая 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики период очередной китайской Смуты завершился. После было еще много всякого – война в Корее, ускоренный прыжок к социализму с доменными печами в крестьянских дворах, борьба с «империалистическими воробьями», красные цитатники Мао и «культурная революция». Но необратимые изменения, связанные с ролью и местом Китая в мире, уже произошли. Китай все больше и больше становился важнейшим игроком в геополитике и в геоэкономике. Качественный перелом в этом плане произошел после начала в 1979 году реформ Дэн Сяопина. Сейчас Китай не просто самая населенная страна мира, ядерная держава с самой многочисленной армией (1,7 млн. в сухопутных войсках, 450 тыс. в ВВС и ракетных войсках и 220 тыс. в ВМС, а также ядерный потенциал примерно в 450 боеголовок), гораздо важнее то, что Китай экономическая сверхдержава. Сегодня китайская продукция присутствует практически во всех странах мира, а в некоторых странах (например, в России) китайского «ширпотреба», «товаров народного потребления» даже больше, чем продукции отечественного производства. По совокупности своего потенциала и ресурсов Китай делает властную заявку на то, чтобы стать в ХХI веке вторым полюсом силы в мире.

Западный национализм и восточный национализм: есть ли между ними разница?
Слава богу, мы больше не слышим ничего об "азиатских ценностях". Эти "ценности" были слишком явно риторическими, выступая как своеобразный эвфемизм, призванный оправдать авторитарное господство некоторых государственных лидеров. Финансовый кризис 1997 года нанес сильный удар по их заявлениям о том, что они нашли быстрый путь к постоянному экономическому росту и процветанию. Однако идея о том, что существует особая азиатская форма национализма, не только не покинула нас, но имеет корни, уходящие в прошлое более чем на столетие. Совершенно очевидно, что ее первоначальные истоки лежат в печально известном утверждении европейского империализма о том, что "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись". Но это утверждение, основанное на неизбежной расовой дихотомии, стало использоваться множеством националистов из различных частей Азии для мобилизации народного сопротивления против теперь-совершенно-чужого господства. Можно ли оправдать такую дихотомию теоретически или эмпирически?

http://www.ukrhistory.narod.ru/texts/anderson-1.htm

Современные стратегии снижения рисков международного терроризма: китайский культурный национализм

В условиях глобализации одной из достаточно эффективных стратегий борьбы с международным терроризмом и национальным сепаратизмом становится стратегия блокирования этнического национализма, сепаратизма и терроризма, осуществляемая на основе развертывания культурного национализма. Стратегия продвижения культурного национализма предполагает вытеснение национализма этнических меньшинств на периферию сферы политического влияния за счет поддержки национальной интеграции, укрепления демократии и соответствующих политических институтов, проведения экономической модернизации. Повышение стабильности и безопасности национального государства, а соответственно поддержки и доверия к нему со стороны мирового сообщества снижают риски вовлечения этнических идентичностей такой страны в сферу действия международных террористических организаций. Другой стратегией предотвращения рисков международного терроризма и возникновения на территории национального государства угрозы его распространения является стратегия политического национализма в форме гражданского ( Civil Nationalism = CN ) или государственного ( State Nationalism = SN ) национализма. Подтверждением определенной эффективности комбинированной стратегии продвижения культурного и государственного национализма является соответствующая политика Китая последних десятилетий XX века – начала XXI века.
Структура национальной идентичности современного Китая характеризуется наличием в ней двух основных компонентов. Во-первых, это политическая идентичность в форме государственной национальной идентичности. Во-вторых, это культурная национальная идентичность, которая в силу своей специфики (древность и глубинность национальной китайской культуры), способна выступать детерминирующим фактором национальной интеграции в контексте экономической модернизации и демократизации современного Китая.
В 90-е годы XX века необходимость интеграции в современную глобальную экономику обусловила выбор Китаем ориентации на формирование новых, соответствующих современным интеграционным процессам идентичностей. Во фрагментированном в этническом плане китайском обществе интегрирующим потенциалом по развитию китайской современной идентичности обладал прежде всего национализм как коллективная идентичность, способная обеспечить достижение общественного и экономического единства нации, необходимых для интеграции Китая в мировую экономику и противостояния внешним угрозам, включая угрозы террористических действий, этнических конфликтов и насилия, чреватых дезинтеграцией и дестабилизацией Китая.

http://www.orenburg.ru/culture/credo/02_2006/luk.html

Русский Дальний Восток, как видно, оказался для Китая весьма полезной страной для помещения избытка населения; русские же никак не могут управиться на своей территории, а создают спрос и потребление желтого труда: чем более заселяется окраина русскими, тем надобность в желтых не уменьшается, а все, по-видимому, увеличивается, притом не пропорционально приливу русских, а, как мы видим, втрое быстрее.

Желтые будут идти сюда, пока не положат этому нашествию предел, будут продавать свой труд, высасывая из нашей окраины колоссальные суммы кровных русских денег. На смену одним приходят другие, так совершается этот бесконечный круговорот пришлых людей, чуждых нам и по духу, и по своим стремлениям, и по всему прочему, которым мы, несмотря на все сказанное, до сих пор гостеприимно открываем двери и любезно приглашаем воспользоваться плодами нашей созидательной деятельности.
Этот быстрый рост желтой иммиграции, которой не предвидится ни конца ни краю, и есть "мирное завоевание нас" соседями, это и есть та "желтая опасность", о которой надо постоянно напоминать.

Первое китайское нашествие на Сибирь



Отразили русские казаки и бурятские племена

Концепция завоевания Восточной Сибири господствовала в науке начиная с трудов автора известной "Сибирской истории" Фишера, тенденциозно подобравшего документы, описывающие вооруженные столкновения казачьих отрядов с коренными жителями Сибири. Такой взгляд грубо искажал действительный ход событий. Как могли, например, ничтожные по количеству участников отряды казаков, нередко насчитывавшие 20-30 человек, покорить или завоевать самую мощную в Восточной Сибири по численности населения народность - бурят? Трудно поверить, что отряд Петра Бекетова из 30 казаков или даже самая крупная казачья экспедиция XVII века Якова Хрипунова, насчитывавшая 130 человек, могли устрашить или завоевать ангарских бурят, сумевших собрать, по данным архивных документов, три тысячи воинов.

То же самое относится к первым походам казаков в земли забайкальских бурят.

На Байкал и Селенгу

В 1638 году из Енисейска вышел отряд Максима Перфильева, который после двухлетнего путешествия по Лене и Витиму первым из русских вступил на территорию Забайкалья.

В 1643 году десятник Семен Скороход, сопровождаемый в качестве проводника эвенкийским князцом Юногой, прошел по берегу Байкала до Верхней Ангары, поставил там зимовье и собрал ясак. Через год на Байкал отправился отряд Василия Колесникова численностью 100 человек. Главной целью экспедиции было узнать о серебряной руде. Весной 1645 года Колесников подошел к Байкалу и на лодках переправился на южный берег озера.

В устье Селенги казаки встретили "больших братских людей". Отряд Колесникова не решился идти дальше и вернулся обратно. В следующем, 1646-м, году отряд Колесникова дошел до устья р. Верхней Ангары и поставил там Верхнеангарский острог.

Посланцы Колесникова набрели около Селенги на ставку князца Турухай-Табуна, вероятно главы табунутов. Князец встретил казаков ласково. Как сообщается в документах того времени, в эту встречу Турухай-Табун изъявил желание принять российское подданство.

Донесения казаков изображают Турухай-Табуна богатым, сильным и влиятельным князцом. Богатая обстановка его юрт произвела на казаков сильное впечатление. Количество подвластных ему подданных определялось довольно внушительной цифрой - будто бы 20 000, не считая данников.

Убийство посла

Долго не получая вестей от Колесникова, в Енисейске решили, что он погиб, и стали снаряжать новую экспедицию - на этот раз под начальством сына боярского Ивана Похабова. Он переправился через Байкал на южный берег озера и проник на Селенгу и Уду. По сути, он имел много боев с кочевниками, захватил более 70 пленных, но заставить местное население платить ясак не мог. Захваченные Похабовым пленные оказались подданными Турухай-Табуна. Узнав, что по неведению он нанес ущерб влиятельному князцу, Похабов решил исправить свою ошибку и установить дружественные отношения.

С 14 служилыми людьми Похабов отправился в ставку князца Турухай-Табуна, возвратил ему пленных и подарил 10 соболей и 2 аршина красного сукна. Похабов уговорил князца дать ему проводников для поездки в Монголию к Цецен-хану "для проведования серебряной руды и Китайского государства".

Два месяца добирался Похабов до ставки хана. В ставке Цецен-хана он выяснил, что монголы золота и серебра в своей стране не добывают, а покупают в Китае. В Китай проехать Похабов не смог, так как Цецен-хан, несмотря на дружеский прием, оказанный Похабову, пропустить его туда отказался.

Несравненно большее значение имел поход сына боярского Ивана Галкина, вышедшего из Енисейского острога в 1648 году. Галкин обошел Байкал с севера и проник в долину Баргузина. Здесь, в устье реки, он поставил Баргузинский острог. Отсюда стали снаряжаться экспедиции во все концы Забайкалья. Отправляя один за другим разведывательные отряды для объясачивания забайкальских бурят, правительство пытается одновременно установить дипломатические связи с крупными монгольскими феодалами. С этой целью в 1650 году с посольством к Цецен-хану был отправлен сын боярский Ерофей Заболоцкий. Посольство это не дошло до места назначения, так как в районе нынешнего Кабанска оно подверглось нападению. Сам Заболоцкий при этом был убит.

Свирепый Багабахан

В отличие от Прибайкалья в Забайкалье бурятское население благодаря кочевому укладу своего скотоводческого хозяйства было более подвижным. Передвижение было постоянным. В 1645 году Колесников, придя в Кударинскую степь, встретил в устье Селенги "больших брацких людей". Через два года их там уже не было, и посланцы Колесникова вынуждены были их искать в других местах.

За Байкалом вообще наблюдалась, говоря языком того времени, большая шатость, выражавшаяся в том, что сюда приходили многие группы бурят, убегавшие из-под прибайкальских острогов от притеснений острожных управителей. Как эти пришельцы с Ангары и Лены, так и местные буряты в любое время могли сняться со своих мест и укочевать еще далее на Восток, в недостижимые для русских отрядов степные просторы. Следовательно, необходимо было держаться осторожной политики по отношению к жившим здесь бурятским родам.

Даже такие деятели, как Иван Похабов, известный среди западных бурят как Свирепый Багабахан, должны были действовать крайне осторожно и вести тонкую дипломатическую игру.

Угроза со стороны Маньчжурии

Спокойствие, установившееся за Байкалом, продолжалось недолго. В 1664 году от приказчиков и управителей забайкальских острогов поступают первые тревожные сигналы. Монгольские отряды начинают нападать на русских подданных - эвенков и бурят.

Чтобы предотвратить агрессию монгольских князей и закрепить свою власть в Забайкалье, сибирская администрация строит остроги в наиболее выгодных в стратегическом и хозяйственном отношении пунктах. В 1666 году против устья Чикоя был заложен Селенгинский острог, бывший некоторое время военно-административным и политическим центром Забайкалья.

В том же 1666 году в устье р. Уды ставится Удинское зимовье, вскоре ставшее острогом. Позднее Удинское зимовье выросло в город Верхнеудинск (ныне г. Улан-Удэ, столица Республики Бурятия). Селенгинский, Удинский, Баргузинский, Нерченский вместе с Итанцинским, Аргунским, Иргенским, Кабанским, Телембинским, Еравинским и Ильинским острогами образовывали систему укреплений, позволявших контролировать всю территорию Забайкалья.

Построение системы укрепленных пунктов (острогов) и появление вокруг них заимок служилых людей способствовало оживлению отношений между русскими и бурятами. Многие тайши изъявляют желание отправить послов в Москву. Некоторые бурят-монгольские князцы заявили о своем желании принять русское подданство, надеясь тем самым избавиться от опеки своих монгольских сюзеренов.

Энергичный и настойчивый, агрессивно настроенный император маньчжур Канси не хотел оставить в покое Монголию, а вслед за ней и Забайкалье. Он разжигает и провоцирует выступления монгольской знати против русских, желая вытеснить их из Забайкалья и утвердить свое господство на Севере.

Послушно выполняя волю своего хозяина Канси, монгольский хан Очирой-Сайн-хан в 1684 году отправил посольство в Селенгинск и Иркутск с наглым требованием вернуть ему селенгинских, иркутских, балаганских и даже верхоленских бурят, якобы бывших его подданными. Но это не имело успеха. Иркутский воевода Леонтий Кислянский, ведший переговоры с монгольскими послами в Иркутске, решительно отклонил требования. Увидев, что одними запросами и угрозами поставленных маньчжурским правительством целей не достичь, монгольские феодалы переходят к активным военным вылазкам.

Вторжение и разгром

В 1674 году монгольский тайша Гыган устроил набег на Прибайкалье, угрожая Иркутскому, Балаганскому, Братскому и Верхоленскому острогам. Малочисленные гарнизоны этих острогов оказались в тяжелом положении. Но на помощь им пришли ангарские буряты. Общими усилиями русских служилых людей и бурят отряды тайши Гыгана были изгнаны.

В 1687 году началось спровоцированное и руководимое маньчжурами настоящее военное нашествие на Забайкалье.

Конные отряды Очирой-Сайн-хана вторглись на русскую территорию. Они осадили Селенгинск и спешно продвинулись дальше к Верхнеудинску. Вооруженные силы осажденного Селенгинска насчитывали не более трехсот человек. Все способные носить оружие участвовали в защите острога. Во главе осажденных был ссыльный украинский гетман Демьян Многогрешный. Он совершил смелую вылазку и в кровопролитном сражении в долине, получившей название Падь Убиенных, нанес монголам жестокое поражение.

Несмотря на огромный численный перевес, войска Очирой-Сайн-хана в ряде сражений потерпели поражение - они не смогли взять ни одного острога и отступили назад.

В конце 1688 года против табангутов, чьи тайши подчинялись монгольскому Очирой-Сайн-хану, выступил окольничий Федор Головин, отправленный в Нерчинск для ведения переговоров с китайцами. Головин имел в своем распоряжении две тысячи стрельцов и казаков. В нескольких сражениях табангутские тайши были разбиты. В этих сражениях русским войскам оказали вооруженную помощь буряты и эвенки, бившиеся плечом к плечу с русскими, не щадя голов своих.
Разбитые тайши в создавшейся обстановке сочли для себя наиболее выгодным заключить с Головиным договор о переходе их в русское подданство. 4 января 1689 года шесть тайшей дали клятву о вечном подданстве российскому престолу.

Китайцы не едят хлеб.
- Китайцы не едят кисломолочные продукты. И молочные тоже.
- Северные и южные китайцы говорят на настолько разных наречиях, что не понимают друг друга. Совсем.
- Северные китайцы не совсем китайцы. Они манчжуры. - Китайский город Харбин был основан русскими и долгое время большинство населения этого города составляли русские.
- За рождение второго ребёнка китайца не только облагают налогом, но и могут выгнать с работы.
- Для укрепления здоровья китайцы настаивают на водке женьшень и змей.
- Птицу для приготовления "Утки по пекински" убивают путём утопления. Ей вставляют в горло трубку и заливают водой.
- В подъездах китайских домов висят листовки с фотографиями участковых. Чтобы знали в лицо.

Несколько месяцев назад мне на глаза попалась информация о том, что вот-вот депутаты Всекитайского собрания народных представителей примут закон "О содействии трудоустройству", который, по сути, направлен на укрепление китайских общин за рубежом. Есть мнение, что с его помощью КНР примется наращивать свое присутствие в мире, контролируя миграционные процессы за пределами страны и направляя людей на заработки в то государство, где китайская диаспора плохо представлена то есть что каждому китайцу, выезжающему на ПМЖ за рубеж, правительство КНР выплачивает 20 тысяч долларов.

Ланьков Андрей

Два источника и две составные части корейского национализма


1.Корея как родина слонов


Одна из особенностей современной Южной (да, впрочем, и Северной) Кореи - это исключительное влияние разного рода националистических идей на политическую и культурную жизнь страны. Националистические элементы ощутимо присутствуют в любой из распространенных в современной Корее идеологий и во многом определяют мировоззрение рядового корейца.

Однако корейский национализм не един. Он существует в двух формах: национализм левый и национализм правый. История противостояния этих двух направлений уходит в давнее прошлое.

Еще в 1920-е годы корейское антиколониальное движение раскололось на два лагеря: на правых, которые ориентировались в основном на Америку и гоминьдановский Китай, и на левых, идеалом которых была Москва и, отчасти, Яньань, штаб-квартира китайских коммунистов. В 1919 г. в Шанхае было создано корейское правительство в изгнании. Поначалу оно было коалиционным, но со временем оказалось под полным контролем правых (а позднее - и под покровительством Вашингтона). Основой идеологии "шанхайцев" был крайний национализм, корни которого отчасти уходили в конфуцианский традиционализм старой корейской элиты, а отчасти - в наспех усвоенные европейские идеи. Поскольку члены правительства в изгнании были не слишком-то загружены государственной деятельностью, они активно занимались деятельностью идеологической, и в результате к началу сороковых годов создали законченную систему националистических мифов и стереотипов.
После 1945 г. именно шанхайское правительство в изгнании стало основой правительства Республики Корея, а его идеология естественным образом превратилась в государственную. Национализм остался ее важнейшим элементом, хотя в условиях соперничества двух Корей он был существенно разбавлен антикоммунизмом.

http://world.lib.ru/k/kim_o_i/a7.shtml