... Одна из митингующих толп собралась у памятника императору Александру III на Знаменской площади. На помощь, находившимся на площади, полицейским прискакала 6-я сотня 1-го Донского полка. Полицейский ротмистр отдал команду открыть огонь по собравшимся, или “взять их в шашки”. Приказ бредовый по сути, кроме того, отданный казакам полицейским. Казаки, как обычно в таких случаях, "пропустили его мимо ушей". Разгневанный ротмистр с размаха ударил ближайшего казака.
Вот этого ни в коем случае делать было нельзя! Казак был “на возрасте”, а в казачьих частях “возраст старше чина”. Поэтому, реакцию командира казаков можно объяснить. (подставьте вместе о слова “казак” - “горец”, “ингуш”, “осетин” и все станет очевидным. А казаки во многом ведут себя, так как их ближайшие соседи – кавказцы)
Увидевший это казачий офицер, полный Георгиевский кавалер подхорунжий М.Г. Филатов, выхватил шашку и на скаку зарубил полицейского. Бросившиеся к месту происшествия конные городовые были отогнаны казаками. Казаки, без приказа, пошли в казармы. Оставив полицейских один на один с толпой. Это событие, теоретически, считается переломным моментом, с коего началось “триумфальное шествие Февральской революции”.
Утром 4(17) июля в городе начались погромы и грабежи магазинов. Пошла репетиция переворота. На улицы высыпали вооруженные толпы. Было получено известие, что на заводах раздают оружие, и хотя рабочие его брать отказываются, на окраинах большевики формируют штурмовые группы. Из Кронштадта идут военные корабли, из Ораниенбаума выступил 1 стрелковый полк, готовится к выступлению, квартировавший в Петергофе, 2 полк.
Для того чтобы установить порядок в городе у начальника Округа генерала Половцева было 100 солдат Преображенского полка, рота из Владимирской военной академии, 50 инвалидов – Георгиевских кавалеров и 18 солдат охраны Таврического дворца. Дисциплина сохранялась только в казачьих частях, квартировавших в Питере. Вероятно, не совсем отдавая отчет в том, что он делает, и на что обрекает казаков, Половцев отдает приказ 1- му и 4-му Донским полкам выслать охрану к Таврическому дворцу.
Войтинский по этому поводу писал позже: “Если бы мы только знали о том, что отдан подобный приказ, мы бы его немедленно отменили. Столь немногочисленное соединение, к тому же еще конное, не имело никаких шансов прорвать блокаду многочисленных полков и вооруженных рабочих, окружавших Таврический дворец”
Все военные архивы сознательно уничтожены в Октябрьском перевороте. Поэтому сведения о том, кто выступил из казачьих полков, различны. Скорее всего, это было два орудия прославленной: гвардейской 6 казачьей батареи и взвод казаков 1 Донского полка, для прикрытия. Вели их председатель Союза казачьих войск полковник Греков и сотник Калмыков, прототип того сотника Калмыкова из Тихого Дона, которого блистательно сыграл в фильме М.Глузский. Всадники и пушки переходили на рысях Литейный мост, когда, со стоящих на Неве барж, их стали поливать из пулеметов. Не поднимая пятерых убитых, казаки промчались по Шпалерной к дворцу.
Примерно в это же время, казаки 1 Донского полка получили приказ восстановить порядок на Невском проспекте. На перекрестке у Литейного они попали под огонь с баррикады, пять казаков, в том числе сотник Хохлачев были убиты и погибло 29 лошадей.
Не все казаки были мертвы. Санитары на автомобилях пытались вывести тяжелораненых, но разъяренная, пьяная толпа, буквально, вырвали их из фургонов, исколола штыками и разорвала. При этом был убит и, находившийся в машине, раненый солдат пехотинец.
Подобная участь ждала всех казаков, дрогни они хоть на секунду. Но только благодаря отчаянной храбрости, с какой казаки вынеслись на булыжную улицу и пронеслись среди, прыснувших в стороны, демонстрантов к Таврическому дворцу, им удалось прорваться сквозь опешившую толпу.
Мгновенно развернув орудия, грохнули первым выстрелом. Историк С. Аусский пишет, что первый выстрел сделан наспех и потому снаряд разорвался неподалеку от особняка Кшесинской – штаба большевиков. Убежден: блистательные батарейцы целили точно. И этот выстрел известил о том, что казаки разгадали замысел большевиков, знают, кто затеял путч. Второй выстрел точно положен в толпу, митинговавшую у Михайловского артиллерийского училища, где оборонялось несколько десятков юнкеров. Третий, почти в упор, прямой наводкой, в разворачивающих “Максимы” пулеметчиков.
Этих трех выстрелов хватило, чтобы тысячи одурманенных самогоном и спиртом, кокаином и вседозволенностью, вооруженных солдат, бросая винтовки, спасая свои шкуры, побежали кто куда. Умирать за большевистские демагогические лозунги они не хотели. А то, что казаков, можно голыми руками взять, ведь их всех вместе не более полусотни, от страха, не сообразили.
Побежали из города и большевики, во главе с вождем пролетариата товарищем Николаем Петровичем Лениным (В. Ульяновым), хотя, собственно, в тот момент, им ничего не угрожало.
В город была прекращена подача электроэнергии, мосты через Неву развели, чтобы затруднить бунтовщикам продвижение по городу. Ночью слышались пулеметные очереди и перестрелка. Юнкера прорывали блокаду своих казарм и выходили на защиту порядка в городе.
Члены Временного правительства перешли из Мариинского дворца в Главный штаб, где отсиживались всю ночь с 4-го на 5-е июля под защитой пулеметов, бесполезно, но эффектно, выставленных в окнах.
Столкновения в городе закончились в основном 5(18) июля. Большевицкие путчисты захватили, убегая из дворца Кшесинской, Петропавловскую крепость, но у гарнизонных орудий не оказалось боеприпасов.
Казаки двух полков – 1300 сабель, третьи сутки без сна, блокировали Петропавловку, и держали под контролем Николаевский (Московский вокзал), куда прибыл 5 (18) июля, в двух эшелонах, 14 – й Донской казачий полк. С развернутыми знаменами и взводом пулеметчиков во главе, он пошел по Невскому к Главному штабу. Фотография этого марша украшает очень многие издания. И даже в книге Льва Успенского “Записки старого петербуржца” она красовалась снабженная надписью “Белые, а выправка –то не та!”.
И по Невскому казаки 14 го полка шли монолитной глыбой, но не в ногу! Вот они-то, на углу Невского и Садовой, попали под сосредоточенный огонь. Но не с крыш Гостиного двора и окрестных зданий, а с Литейного проспекта. Стреляли с баррикады большевики и их сторонники. Вот это и заснял К. Булла. А разбегаются петербуржцы, восторженно приветствовавшие казаков, как спасителей.
Несколько казаков было ранено и убито несколько лошадей. Мгновенно оценив обстановку, казаки рассыпались по окрестным домам, и за несколько минут, переловили всех или, во -всяком случае, большую часть стрелявших, и тут же, при одобрении горожан, вывели их в расход, исповедуя старое казачье правило: “Оружие на землю, руки в гору – живешь! С оружием в руках – покойник”. Перестрелки и стычки происходили и в два следующих дня, что опровергает рассуждения о случайности событий. Это был продуманный, но не удавшийся путч. Потому так и старались вытеснить его из людской памяти большевики.
В эти же два дня казаки взяли Петропавловскую крепость и разоружили мятежные полки, в первую очередь пулеметный запасной. Путч, где соотношение сил было, примерно, один к ста пятидесяти, был разгромлен.
Временное правительство всеми силами постаралось избежать расследования событий. У многих министров, особенно у депутатов Петросовета “было рыло в пуху” и им совсем не хотелось отправлять на виселицу товарищей по подполью и по партии. Правда, когда эти “товарищи” пришли к власти, они им гуманизм припомнили…
А казаков, которые требовали решительных действий для водворения порядка в столице и в стране, требовали расследования действий большевиков, (например, как это платный немецкий агент Ленин проехал через Германию и фронт в Россию?), требовали суда и казни всем уголовным преступникам, которых ловили сотнями, постарались нейтрализовать. Так 5 - ю казачью Кубанскую дивизию, провезли мимо Петрограда в Тероиоки (Зеленогорск) где она оставалась в полном бездействии даже в дни Октябрьского переворота.
С прибытием в город новых казачьих частей, столица начала оживать. В город, через вокзалы, с казачьими патрулями, без перебоев, пошел хлеб. С улиц исчезли пьяные и наркоманы. Открылись вновь магазины и кафе. Задымили заводы. Под давлением петербуржцев, “диктатор” Керенский, (заслугой которого было то, что он вытолкал из столицы в сторону фронта 200 тысяч солдат, наказал невиновных и наградил непричастных), повелел организовать пышные похороны “героям казакам”. Сами казаки, прекрасно знавшие цену диктатору, который их боялся больше немцев, поговаривали, что им “глаза замазывают” и не верили никому. Предложение ЦИК похоронить казаков вместе с “жертвами революции”, число которых превышало четыре сотни, казаки с негодованием отвергли. Но своих братьев, павших за Россию, решили предать земле достойно и уж никак не вместе с теми, кто в них стрелял.
Восьмерых убитых, (Двоих казаков из 6 гвардейской батареи уже похоронили, без всякой помпы, в Павловске, одного убитого родня увезла хоронить на Дон), поместили в Исаакиевском соборе. Из станиц приехали вдовы и дети. Горожане встречали их всех на вокзале и размещали в самых лучших гостиницах. Было собрано в пользу семей погибших 800 000 рублей, каждая семья, единовременно, получила по 10 000, остальные средства составили фонд. На его средства дети убитых должны были получить образование, и должна была быть построена часовня в Александро-Невской лавре.
15 (28) июля в Петрограде звонили колокола во всех церквах. Город хоронил казаков. Их отпевали накануне вечером. На отпевании присутствовали только родственники и официальные лица, в том числе главы дипломатический миссий США, Англии и Франции. Родственники оставались в соборе всю ночь.
В 10 утра приехал Керенский. Его во время событий не было в городе, что не мешало ему теперь чувствовать себя героем дня. Вошли представители высшего духовенства и члены Синода. Казаки внесли венок с надписью на ленте “Верно выполнившим свой долг и павшим от рук немецких агентов”, на ленте венка от партии кадетов (партии весьма не любившей казачество), красовалось золотое тиснение: “Верным сынам свободной России, павшим в бою с предателями своей страны.”
Когда объединенный хор Исаакиевского и Казанского соборов начал пение, все присутствующие стали на колени. Отпевание длилось три часа. Когда гробы вынесли на площадь, вся она была заполнена войсками Петроградского гарнизона. (Думаю, что в рядах стояли и те, кто митинговал у Таврического, и стрелял в казаков). У многих солдат на глазах были слезы. Настроение толпы переменчиво.
Г-н Керенский сказал прочувственную речь. Мы ее не можем услышать, но можем увидеть! Во всю работала кинохроника и, в довольно длинной, относительно хорошего качества, хронике запечатлено это событие во всех подробностях. Вдоль всего Невского до самой лавры стояли плотными рядами горожане. За лафетами с гробами вели казачьих коней. Малолетний сын одного из казаков был зачислен в полк на место погибшего отца. Очевидец писал: “Траурный кортеж выглядел очень величественно, погибшим казакам устроили достойные похороны. В последний раз, пожалуй, старая Россия, стремительно несущаяся навстречу своей гибели, предстала во всем своем блеске и великолепии”.
Тогда всем казалось, что казаки в очередной раз спасли Россию и все ужасы позади! А они во всей сатанинской широте еще и не начинались.
http://borisalmazov.narod.ru/stati/pochemu_kazaki.htmДенис Поляков
...так в царской России это русскому народу и не принадлежало
...так кто же своих цепных псов гнобить будет
Чисто жидовские сказивки.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
как так
