Иеромонах Сергий (Рыбко)
Я дерзну высказаться по поводу рок-музыки от лица моего поколения. Поколения тех, кто родился в Советском Союзе в 60-е, кто ни в детстве, ни в юности не слышал о Боге ни одного слова, кроме того, что Его нет и не может быть. Перед нами разворачивались только два пути: первый — покривив совестью, подниматься по комсомольской, партийной или производственной лестнице; второй — пить, но при этом оставаться честным в своей совести.
О Боге мы не знали. Лгать и пить не хотели, поэтому начали протестовать. Свой протест мы могли выразить лишь в музыке, экстравагантной одежде и ношении длинных волос. Стихи, между прочим, уже считались антисоветской пропагандой, за которую можно было сесть в тюрьму. Нашей музыкой, музыкой бунта, был рок.
Нас не должно было быть. Мы не вписывались в советскую действительность — точно так же, как туда не вписывалось христианство — поэтому о нас было запрещено даже упоминать. Но мы были: десятки и сотни тысяч молодых людей, интеллектуалов, философов, искавших Бога и смысл жизни, которые не могли принять существующую систему вещей с ее безбожными и бездушными идеалами. В многомиллионном Советском Союзе это, может быть, не так много. Но нас и не могло быть больше, так как необходимо было немало мужества и решимости для того, чтобы открыто заявить о своих убеждениях, поплыть против течения.
Считалось, что это только игра, что мы играем, подражая длинноволосым бунтарям на Западе. Но мы не играли. Все было очень серьезно. Формы протеста и поиска мы действительно заимствовали у наших сверстников на Западе, но мы вкладывали в них новый смысл. У нас в России протест молодежи имел направленность духовную. Мы искали Истину.
Наши рок-концерты были не чем иным, как демонстрациями протеста против несправедливости, фальши и безбожия советской системы. По-другому протестовать было нельзя, а молчать больше не могли. Что делали бы вы на нашем месте?
Это была для нас не просто музыка. Отнюдь не то, подо что мы «отрывались», «балдели» или «входили в наркотический транс». Рок был нашей философией жизни. Впервые я услышал Евангельские тексты в переложении рок-музыкантов. Как и Церковь, рок-музыку преследовали за попытки сказать правду. Некоторых музыкантов даже сажали в тюрьму (Романов из группы «Воскресенье»).
Мы шли к Богу очень извилистыми путями. Никто нам не помогал в нашем поиске. Но большинство все же пришло к Православию. Духовенство тех времен, и само гонимое, относилось к нам с пониманием и сочувствием. Нам часто протягивали руку и бережно помогали переступить порог храма. И если уж мы переступали этот порог, то оставались в храме насовсем, на всю жизнь. Ныне слышу, что многие бунтари тех времен, кому тогда не было и двадцати, а сейчас за тридцать или за сорок, приняли монашеский постриг или предстоят святому алтарю, а девушки стали супругами священников. Бог всем им в помощь! И мне не стыдно, что я принадлежу к поколению хиппи. Мы так искали, это был наш путь, и мы нашли. Никому из нас сейчас не стыдно, наоборот, радостно, что мы не стояли в стороне, а хоть что-то пытались изменить.
Вряд ли это поймут и с этим согласятся те, кому посчастливилось родиться в «малой церкви» — православной семье, кто впервые услышал проповедь о Христе еще в колыбели, кто освящался приобщением Святых Христовых Тайн еще на руках матери. Мы не имели и не знали ничего из этого. Но мы искали, как могли. Поэтому не судите нас строго ни за длинные волосы, ни за экстравагантные одежды, ни за громкую бунтарскую музыку. Скорее нас поймет поколение Второй мировой войны, которое открывало для себя Бога в окопах Сталинграда и мясорубке Курской дуги. Священники именно этого «военного» поколения приняли наши первые исповеди и не оттолкнули нас.
Отец Андрей Кураев впервые сделал то, о чем я давно мечтаю как священник — обратился к молодым людям со словом о Христе на рок-концерте. Многими «правильными» людьми это не понято, недооценено. Но не моим поколением. Слишком много выстрадано на том пути, которым оно шло ко Христу!
Татьянин день