«Порочная идея «всё купим» ещё жива»: почему Запад не простит РФ слабости отказа от суверенитета в технологиях?«Специальная военная операция лишь ускорила неизбежное. Она высветила цену технологической зависимости в критических секторах: от беспилотников и систем связи до медикаментов и сельхозтехники. Но СВО не причина, а катализатор процесса восстановления технологического суверенитета. Этот процесс — вопрос не экономической эффективности в привычном рыночном смысле, а вопрос национального выживания».
Президент Владимир Путин заявил, отвечая на вопрос журналиста ВГТРК Павла Зарубина, что Россия утратит независимость, если будет покупать всё за нефть и газ.
Удивительно, конечно, что в 2025 году у кого-то ещё может возникнуть вопрос, а нужен ли России технологический суверенитет, что до сих пор жива сама порочная идея «всё купим». Давно пора понять, что мы участвуем не в какой-то там гибридной, а в настоящей цивилизационной войне, которую против нас развязал Запад. Технологический суверенитет в этой смертельной битве не абстрактная категория, а один из важнейших факторов победы или поражения.
После развала СССР в нашей стране методично уничтожали, буквально выжигали напалмом все высокотехнологичные отрасли — от авиастроения до микроэлектроники, от станкостроения до фармацевтики, оставляя лишь трубу как источник валюты и источник постоянного национального унижения. Почему унижения? Потому что те же самые люди, которые контролировали трубу, контролировали и СМИ, в которых регулярно писали о том, что, мол, Россия сама ничего сложнее гвоздя не производит и никогда не сможет производить: «место проклятое».
Неужели архитекторы реформ 1990-х не видели рисков деиндустриализации? Вопрос риторический. Либо они страдали поразительной экономической слепотой, не понимая, что уничтожение того же собственного автопрома (об этом также напомнил Владимир Путин, отвергший предложение «всё покупать за границей») или авиационной промышленности ведёт не к интеграции в глобальный рынок, а к превращению в банальный сырьевой придаток. Либо — и эта версия выглядит всё более вероятной — их действия были частью спланированной операции Запада по ликвидации промышленного и научного потенциала соперника.
У нас перед глазами судьба Восточной Европы. Чехия, некогда «производственный цех» Австро-Венгрии и Чехословакии с мощным машиностроением, после вступления в ЕС стремительно теряла производства, переведённые в «старую Европу» или Азию. Škoda превратилась просто в сборочное производство концерна Volkswagen, а многие другие просто исчезли. Мало кто помнит, что у чехов когда-то было собственное авиастроение.
В Прибалтике Советский Союз создал развитое радиоэлектронное приборостроение, судостроение, химическую промышленность. Всё это было целенаправленно демонтировано как неконкурентное в рамках единого европейского рынка. Их уделом стали транзит (уже закрытый), дешёвая рабочая сила для западных концернов и обслуживание антироссийской истерии. Так что лишение суверенитета через ликвидацию технологической базы независимого развития — вполне работающая технология.
Сегодня, когда Запад пытается санкциями отрубить России и нефть, и газ, а заодно и доступ к западным технологиям, слова Путина звучат как приговор прежней модели и руководство к действию. Санкции, призванные задушить российскую экономику, стали горьким, но необходимым лекарством.
Они обнажили смертельную опасность зависимости и заставили запустить механизмы импортозамещения на скорости военного времени.
России повезло, что у нас дружественные отношения с Китаем, Турцией и многими другими странами незападного мира. Хотя мы отлично помним «аналитиков» и «экспертов», призывавших не сотрудничать с Пекином и пугавших «китайской угрозой». Где бы мы были сейчас, если бы послушались и разорвали связи с Поднебесной?
Да, эти связи позволили получить доступ к критически важным товарам, компонентам, станкам в самый острый период после первых санкционных ударов. Но полностью переориентироваться на китайскую технику — сменить одну форму уязвимости на другую, пусть и менее опасную в текущий момент. Сейчас Китай — наш стратегический партнёр, но у него свои национальные интересы, которые могут не всегда совпадать с российскими. В геополитике нет вечных союзов, есть вечные интересы — тут британцы правы.
Поэтому суть заявления президента глубже сиюминутной конъюнктуры. Это декларация принципа: технологический суверенитет не может быть частичным или избирательным. Его нельзя обеспечить лишь в оборонке, надеясь покупать мирную продукцию «у друзей».
Полная цикличность производства — от фундаментальной науки и подготовки кадров до выпуска конечного продукта — вот единственная гарантия выживания государства в XXI веке. Пример с автопромом, который Путин привёл как личный опыт противодействия губительным советам 1990-х, показателен. Поэтапное развитие собственного производства, пусть и с опорой на иностранные платформы на первом этапе, создаёт базу, которая позволяет быстро локализовать сборку и разрабатывать полностью отечественные модели под санкционным давлением. Именно так действовал Китай.
Специальная военная операция лишь ускорила неизбежное. Она высветила цену технологической зависимости в критических секторах: от беспилотников и систем связи до медикаментов и сельхозтехники. Но СВО не причина, а катализатор процесса восстановления технологического суверенитета. Этот процесс — вопрос не экономической эффективности в привычном рыночном смысле, а вопрос национального выживания. Государство, не способное производить жизненно важные технологии, обречено на вассалитет или коллапс.
Россия прошла страшный урок 1990-х, когда суверенитет висел на волоске, привязанный к ценам на нефть и капризам западных кредиторов. Путин чётко обозначил: возврата в прошлое не будет. Наш путь — это полный технологический цикл, опора на собственные силы и международные союзы, основанные на взаимной выгоде, а не на односторонней зависимости. Сойти с этого пути — утратить Россию. Выбор, о котором говорит президент, — это выбор между суверенитетом и небытием. И выбор сделан.
https://dzen.ru/a/aH5TTreTBj3YZDls
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
