Поппер, достаточно тонко.


"Что касается самой дарвиновской теории, то я должен объяснить, что употребляю термин «дарвинизм» таким образом, что включаю сюда и современные формы этой теории, называемые по-разному - например, «неодарвинизмом» или «современным синтезом» (Джулиан Хаксли). Дарвинизм включает в себя существенным образом следующие допущения или предположения, на которые я далее буду опираться:

1. Громадное разнообразие форм жизни на земле произошло из небольшого числа форм, возможно даже от одного единственного организма: имеет место эволюционное древо, эволюционная история;

2. Существует эволюционная теория, которая объясняет этот процесс. Она включает в себя в основном следующие гипотезы:

а. Наследственность: родившееся потомство довольно близко воспроизводит признаки своих родителей;
b. Вариации: имеют место (возможно, среди других изменений) «небольшие» изменения. Наиболее важные из них представляют собою «случайные» и наследуемые мутации;
с. Естественный отбор: имеются различные механизмы, посредством которых не только вариации, но и все наследственное вещество контролируется посредством элиминации. Среди них имеются механизмы, которые позволяют распространить только «малые» мутации; большие мутации («многообещающие монстры»), как правило, летальны и поэтому элиминируются;
d. Изменчивость: хотя изменения в некотором - при наличии различных конкурентов - предшествуют в силу очевидных причин отбору, тем не менее, может случиться, что изменчивость - область изменения - контролируется естественным отбором, например, по отношению к частоте, а также к размеру изменений. Генная теория наследственности и изменчивости может допустить даже существование специальных генов, контролируемых изменчивость других генов. Таким образом, мы можем достигнуть иерархии и, возможно, даже более сложного взаимодействия структур. Мы не должны бояться усложнений, так как известно, что они непременно присутствуют. Например, с точки зрения селекции мы обязаны допустить, что нечто похожее на метод генетического кода, контролирующего наследственность, само является исходным продуктом селекции и весьма непростым продуктом.

Допущения (1) и (2), я полагаю, существенны для дарвинизма (вместе с некоторыми допущениями относительно изменяющегося окружения, наделенного некоторыми регулярностями). Следующий пункт (3) представляет собою мое размышление о пункте (2).

3. Я буду иметь в виду, что существует близкая аналогия между принципами «сохранения» (а) и (d) и тем, что я назвал догматическим мышлением; а также, между (b) и (c ) и тем, что я назвал критическим мышлением.

Теперь я хочу представить некоторые основания, для того чтобы пояснить, почему я рассматриваю дарвинизм как метафизическую и вместе с тем как исследовательскую программу.

Эта программа метафизическая потому, что она не способна к проверке. Кто-то может подумать, что программа эта проверяема. Кажется, можно утверждать, что если на некоторой планете мы найдем жизнь, которая удовлетворяет условиям (а) и (b), тогда в игру вступает (с) и это со временем приведет к богатому разнообразию форм. Дарвинизм, однако, в своих утверждениях не идет так далеко.

В самом деле, допустим, что мы нашли жизнь на Марсе, состоящую строго из трех видов бактерий с генетическим устройством, подобным устройству у трех земных видов. Будет ли при этом опровергнут дарвинизм? Никоим образом. Мы скажем, что эти три вида являются только формами среди других мутантов, которые оказались достаточно хорошо приспособленными для выживания. И мы скажем то же самое, если имеется только один вид (или ни одного). Таким образом, дарвинизм в действительности не предсказывает эволюцию изменений. Поэтому он на самом деле не в состоянии объяснить эту эволюцию. В лучшем случае дарвинизм может предсказать эволюцию изменений при «благоприятных условиях». Но едва ли возможно в общих терминах описать, каковы же эти благоприятные условия за исключением того, что при наличии этих условий будет возникать разнообразие форм.

Итак, я убежден, что представил теорию почти с ее самой лучшей форме - почти в форме хорошо проверяемой теории. Можно сказать, что она «почти предсказывает» необычайное разнообразие форм жизни. В других областях ее предсказательная или объясняющая сила в большей мере исчезающе мала. Возьмем приспособляемость. На первый взгляд представляется, что концепция естественного отбора должна объяснить приспособляемость, и обычно такое объяснение дается, но едва ли научным способом. Утверждать, что живущие в настоящее время виды приспособились к своей среде - это в действительности высказывать почти тавтологию. В самом деле мы используем термины «приспособление» и «отбор» таким образом, что можем утверждать, что если бы виды не приспособились, то они были бы устранены естественным отбором. Подобным образом, если бы виды были устранены, это должно было бы произойти в силу плохого приспособления к условиям существования. Приспособляемость или пригодность определяется современными эволюционистами как способность к выживанию и может измеряться действительными успехами в процессе выживания: едва ли существует какая-либо возможность проверки такой слабой теории, как эта.

И все же эта теория бесценна. Я не вижу, как без этой теории могло бы расти наше знание, как оно стало расти со времени Дарвина. Совершенно очевидно, что в попытках объяснить опыты с бактериями, которые приспособились, скажем к пенициллину, мы весьма обязаны теории естественного отбора. Хотя это и метафизическая теория, она основательно прояснила весьма конкретные и совершенно практичные вопросы. Она позволила нам исследовать приспособленность к новой среде (такой, как среда, зараженная пенициллином) рациональным способом: она представила нам механизм приспособления и позволила даже исследовать в деталях работу этого механизма. И она является единственной теорией, которая до сих пор делает все это.

Несомненно, что в этом заключается причина почти повсеместного принятия дарвинизма. Дарвиновская теория приспособления была первой нетеистической, убедительной теорией; а теизм был хуже, чем признание несостоятельности в решении проблемы, так как он создавал впечатление, что предлагает окончательное решение.

Теперь несколько слов относительно авторитетных заявлений, что дарвинизм производит то же самое впечатление, что он не намного лучше, чем теистическое воззрение о приспособлении; в силу этого важно показать, что дарвинизм - не научная, а метафизическая теория. Но в качестве метафизической исследовательской программы Эта теория весьма ценна для науки, особенно если мы сможем допустить, что она может быть подвергнута критике и улучшению."


Поппер отличается тем хорошим качеством, что может очень хорошо расставлять точки над i. Он довольно убедительно объясняет и причины успеха дарвинизма, и его догматический характер. Хотя он использует другую терминологию, но достаточно ясно показывает, что дарвинизм - это именно религия, а не наука. То есть это не то, к чему приходят в результате логических выводов, а то, во что верят. Или не верят.
http://onuxellsmvuxg5dmnfxa.nruxmzlkn52 ... Tk0Lmh0bWw