В последнем номере газеты опубликована статья О.А.Сваталова "Врагу не сдается наш гордый "Варяг". Хорошая статья, целиком согласен с автором, мы действительно скверно знаем родную историю. Подвиг "Варяга" потрясающий - он поразил тогда весь мир. Дело в том, что добровольно выйти в открытое море и принять бой с целой эскадрой было в тех условиях безумием. Суммарная огневая мощь японской эскадры была такова, что русские суда должны были погибнуть в течение первых пяти минут, но тем не менее бой длился около часа, а русские корабли вернулись в порт своим ходом. Более того, они нанесли противнику ощутимый урон: убитых и раненых у японцев было вдвое больше. Мировая история почти не знает подобных примеров. Почти, потому как был еще один такой случай и в той же самой войне. Бой "Варяга" и "Корейца" с японцами был первым в русско-японской войне, точно таким же был и последний бой этой войны: русский крейсер в одиночку принял бой с эскадрой из шести крейсеров и четырех эсминцев. Кстати, командовал японской эскадрой все тот же самый адмирал Сото Уриу. Такая вот гримаса истории. Но об этом сражении мало кто знает, еще меньше людей назовут имя этого корабля, и уж совсем единицы назовут фамилия командира. Увы, отчасти это объяснимо.

В самом конце войны после поражения Русской Армии под Мукденом, после героической обороны Порт-Артура, а потом предательской его сдачи, после затопления Тихоокеанского флота прямо в гавани, после трагедии Цусимы доблесть одного единственного корабля осталась почти незамеченной.

Меня всегда удивляло то, как складываются судьбы кораблей: они похожи на судьбы людей. Ведь это всего лишь груда холодного, мертвого металла - и ничего больше. И тем не менее. Они все рождаются одинаково: на судоверфях их строят с любовью и прилежанием, под музыку и крики "Ура!" спускают на воду, и дальше у каждого начинается свой путь. Одни погибают в первом же плавании, попав в жестокий шторм или налетев на рифы, другие служат людям много лет и кончают свой путь в каком-нибудь заброшенном доке, где их режут на металлолом. Третьи гибнут в сражениях, совершая подвиги, и в их честь устанавливают памятники, их имена присваивают новым кораблям, о них слагают песни, пишут книги. Четвертые, совершив не менее героические подвиги, остаются в тени и безвестности. Есть и такие, что сдаются в плен неприятелю вообще без единого выстрела.

Здесь следует сказать о всем известном крейсере "Аврора". Пожалуй, ни одному кораблю в мире не было оказано столько почестей, а он всего-то один раз хлопнул из носового орудия, да и то холостым, но зато теперь стоит на вечной стоянке, а ведь является современником "Варяга" и "Корейца" и тоже участвовал в русско-японской войне. Впрочем, все по порядку.

Хмурым майским утром русская эскадра из тридцати восьми кораблей под командованием вице-адмирала З.П.Рождественского подходила к Цусимскому проливу. Впереди, построившись в кильватерную колонну, шли грозные эскадренные броненосцы, рядом сновали юркие миноносцы, за ними шли быстроходные крейсеры. Отряд крейсеров возглавляла "Аврора" под флагом контр-адмирала О.А.Энквиста, быстроходный и новейший корабль, построенный по последнему слову техники. Позади всех шли тихоходные крейсеры "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах". Это были старые корабли , прослужившие во флоте уже более двадцати лет, с изношенными механизмами, давно уже выработавшими свой моторесурс. Более того, еще не родившись, находясь на стапелях, они уже тогда были безнадежно устаревшими; им хотя они и назывались крейсерами, в действительности это были паровые фрегаты. Как и положено фрегату, они имели полное парусное вооружение и были похожи друг на друга как два брата-близнеца, поскольку строились по одному и тому же проекту. Они имели водоизмещение по шесть тысяч двести тонн, по две паровые машины, работающие на один вал, и вооружение по шесть 152-миллиметровых орудий, шесть сто двадцатимиллиметровых орудия и еще 34 пушки небольшого калибра. корабли хотели даже разрезать на металлолом и уже для цели загнали в сухой док, но началась война. "Дмитрия Донского" и "Владимира Мономаха" снова призвали на военную службу и послали воевать на Дальний Восток. Как ни странно, но эти крейсера сумели благополучно добраться до цели, обогнув половину земного шара, несмотря на свой почтенный возраст и изношенные машины. Теперь они подходили к Цусимскому проливу, стараясь изо всех сил, чтобы не отстать от эскадры, но тщетно - корабли не могли выжать больше двенадцати узлов и постепенно отставали. Небо было затянуто свинцовыми тучами, время от времени они разрывались и сквозь них пробивались солнечные лучи. Но вот на горизонте замаячили японские легкие крейсеры.

...Предстоящее сражение было проиграно во многом из-за командующего русской эскадрой, слывшего среди матросов и офицеров непорядочным человеком и трусом. Полной противоположностью ему был командир корабля "Дмитрий Донской" капитан 1-го ранга Иван Николаевич Лебедев, хорошо образованный и знающий командир. Ему было уже за пятьдесят лет. Под стать командиру был и старший офицер Константин Платонович Блохин, еще недавно преподаватель математики в кадетском корпусе.

Японская эскадра шла встречным курсом. В 1 час 50 минут пополудни грохнул первый выстрел, и началось Цусимское сражение. Оно длилось до глубокого вечера. Бой был крайне трудным для русской эскадры. Ста двадцати японским кораблям противостояло тридцать восемь русских. В разгар сражения японские крейсеры "Кассаги", "Читосе", "Отава" и "Ниитака" атаковали русские транспорты, русские крейсеры "Аврора", "Олег", "Жемчуг", "Изумруд" и "Светлана" вступили с ними в бой, но японцы напирали. Вскоре к ними на помощь подошли крейсеры "Нанива", "Токачихо", "Акаси", "Цусима", потом "Ицкусима", "Чин Иен", "Мацусима", "Хасидате", "Сума", "Чиода", "Акицусима" и "Идзуми". Итого шестнадцать крейсеров против пяти. Русские корабли оказались в тяжелом положении. Сильно была повреждена "Светлана": японский крейсер вывел из строя динамо-машину - в помещениях погас свет, остановились элеваторы подачи снарядов, и грозные орудия замолчали. Едва избежал гибели "Олег", на "Авроре" вражеский снаряд угодил в рубку и разбил руль. Лишившись возможности маневрировать, "Аврора" была обречена. Поняв это, японцы сосредоточили на ней весь свой огонь, стремясь покончить с русским крейсером как можно быстрее. В этот момент к месту боя подошли "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах". Старые корабли спешили, напрягая свои изношенные машины, они спешили на помощь своим и подошли вовремя. "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах" заслонили собой гибнущую "Аврору", приняв на себя весь град японских снарядов. Их корпуса содрогались от разрывов, то там, то здесь вспыхивали пожары, но и сами русские корабли не оставались в долгу. Загорелся крейсер "Кассаги" и, объятый пламенем он вышел из боя, чуть позже такая же участь постигла "Мацусиму" и "Идзуми". Старые крейсеры прикрывали "Аврору" до тех пор, пока на ней не исправили рулевое управление, и она снова не стала боевым кораблем. Бой продолжался до глубокого вечера, с наступлением темноты японские броненосцы отступили, но на смену им появились миноносцы, они тут же устремились в торпедные атаки. Русские крейсеры и миноносцы должны были прикрыть громоздкие, неповоротливые броненосцы. Неожиданно "Аврора" развернулась на 180 градусов и помчалась в противоположном направлении, за ней последовали и остальные крейсеры и миноносцы, командиры которых думали, что "Аврора" совершала сложный маневр. На самом деле "маневр" был предельно прост: "Аврора" просто-напросто драпала, бросив остальные корабли на произвол судьбы. Вскоре на русских миноносцах это поняли, и они вернулись обратно, за "Авророй" устремились только крейсеры "Жемчуг" и "Олег".

...Русская эскадра уходила на север, "Дмитрий Донской" последовал за ней, но он быстро отстал. На одинокий корабль бросились японские миноносцы. Несколько часов крейсер упорно отбивался от их атак. Расстреляв все свои торпеды с предельной дистанции и, естественно, ни разу не попав, они отстали. Крейсер остался один. Он шел в полной темноте, потушив огни, чтобы незамеченным со скоростью девять узлов в час дойти до Владивостока курсом Nord Ost 23 градуса. В это время "Аврора" мчалась в противоположную сторону со скоростью 23 узла - по направлению к Филиппинам, которые вскоре благополучно достигла, где и была интернирована до конца войны.

Наступило утро. Старый крейсер продолжал идти прежним курсом, путь его пролегал мимо небольшого необитаемого скалистого острова, где японцы установили наблюдательный пост с мощной радиостанцией, и едва показался этот остров, как в эфир сразу полетело сообщение об одиноком русском корабле. Японцы переговаривались открытым текстом, не желая тратить время на шифр.
В погоню устремились быстроходные крейсеры и миноносцы. "Дмитрий Донской" уходил от них со скоростью 12 узлов. Неожиданно на горизонте показался миноносец - это был "Буйный". Он был сильно поврежден в бою. На его борту помимо 75 человек экипажа было еще 219 русских моряков с потопленного корабля, которых "Буйный" подобрал в море. Миноносец поднял сигнал "Терплю бедствие, прошу принять команду". Моряки с "Донского" могли бросить товарищей и остаться в живых: они успевали скрыться от японцев. Но такое не могло даже прийти в голову русскому человеку. Старый крейсер застопорил машины и спустил шлюпки. После того, как с тонущего миноносца сняли всех до единого человека, крейсер двинулся дальше, но при этом было потеряно два с половиной часа. Эти часы стоили жизни многим...

Было уже пять часов вечера, солнце клонилось к закату. У людей появилась надежда. Еще два часа, и они спасены, наступит ночь, а утром они уже будут во Владивостоке. Но в это время на горизонте показались дымы, вскоре можно было различить и сами корабли. Это были быстроходные крейсера "Нанива", "Такачихо", "Акаси", "Цусима" и четыре миноносца под флагом адмирала Сото Уриу. Они шли со скоростью 24 узла. Слева показались еще два крейсера: "Отава" и "Ниитака". Старый корабль сильнее застучал изношенными, разбитыми клапанами, тщетно пытаясь уйти от погони. Внизу кочегары беспрерывно швыряли уголь в топки, то и дело подливали туда масло, повышая температуру горения. Механики сбивали ограничители с клапанов, повышая в котлах давление до предела, рискуя взорваться в любой момент. Но, не смотря на все усилия, корабль развил скорость не более 14,5 узлов...

Моряки одевались в парадное и молча расходились по своим боевым постам. Русский крейсер готовился к своему последнему бою. И.Н.Лебедев стоял на мостике и отдавал последние распоряжения. Вражеские корабли быстро приближались, и с расстояния 75 кабельтовых (приблизительно 13,5 км) два крейсера, что были слева, открыли огонь. "Дмитрий Донской" не отвечал. Японцы расценили это по своему: на флагманском корабле взвился сигнал: "Предлагаю сдаться в плен". Русский корабль не ответил и продолжал идти прежним курсом. Расстояние сокращалось, и японские снаряды ложились все ближе и ближе. Между противниками было уже 45 кабельтовых. В этот момент И.Н.Лебедев взмахнул рукой, тут же зазвучал горн, ударила мелкая барабанная дробь, как в эпоху парусного флота, взвились на всех трех мачтах стеньговые флаги, и крейсер ударил орудиями левого борта. С первого же залпа он накрыл крейсер "Отава", и на нем вспыхнул пожар. Японцы рассвирепели.

С каждой минутой перестрелка становилась все жарче и ожесточеннее. Русский корабль постоянно менял курс, сбивая противника с прицела. Оставаясь пока невредимым, он сам наносил врагу чувствительные удары, но вскоре подоспели четыре крейсера, что были справа, и русский корабль оказался под перекрестным огнем. На него с большей силой посыпались снаряды. Попаданий становилось все больше и больше, "Дмитрий Донской" оказался в огневых тисках. От ударов восьмидюймовых снарядов (200 мм) крейсер содрогался всем корпусом, будто по нему били гигантскими молотами. Море вокруг "Дмитрия Донского" буквально кипело от разрывов, на палубу дождем сыпались осколки. Японские суда пошли на сближение, сжимая огромные клещи. В этот момент в боевую рубку угодил снаряд - почти все, кто там был, были убиты или тяжело ранены. К.П.Блохин в это время был у носового орудия. Он тут же примчался в рубку: перед ним предстала страшная картина: вся палуба была залита кровью, лежали убитые и раненые. И.Н.Лебедев был тяжело ранен, но стиснув зубы, отчаянно вращал штурвал, пытаясь удержать корабль на курсе. Увидев старшего офицера, он успел сказать:
- Принимайте командование, Константин Платонович, крейсер не сдавать.

"Дмитрий Донской" горел и тонул, кренясь на правый борт, но не сдавался, отчаянно отстреливаясь из оставшихся орудий. От его снарядов загорелся флагманский крейсер "Нанива", который, сильно накренившись на левый борт, вышел из боя. Чуть позже вышел из боя и крейсер "Отава". Но силы были слишком неравны. Японские снаряды буквально разламывали "Дмитрия Донского" на куски, одно за другим замолкали его орудия. Видя бедственное положение корабля, японцы снова предложили ему сдаться. В ответ на фок-мачте взвился флажковый сигнал:

"Погибаю, но не сдаюсь".

Русский крейсер сумел продержаться до темноты. В темноте артиллерийский бой прекратился, но начались атаки миноносцев.
"Дмитрий Донской" сумел отбиться от всех атак, при этом сильно повредив один из миноносцев, разбив ему машину и сбив трубу... Бой закончился, но началась борьба за жизнь корабля. Он имел несколько больших пробоин, через которые поступала вода. Насосы не успевали откачивать воду, крейсер медленно погружался, тем не менее сумел продержаться на плаву еще несколько часов и дойти до острова Джалет, на который и высадил команду. Тем временем два подбитых японских крейсера "Отава" и "Нанива" в сопровождении миноносцев направились в ближайший порт, причем "Нанива" едва держалась на плаву. Адмирал Уриу вызвал по радио подкрепление, он не был уверен, что с четырьмя оставшимися кораблями сможет справиться с "Дмитрием Донским".
А "Дмитрий Донской"... А "Дмитрий Донской", нагнав столько страху на японцев, тем временем медленно погружался в море.
Старый русский крейсер, кренился на правый борт и все глубже уходил под воду, а на его мачте гордо реял Андреевский стяг. Он погибал вместе с "Дмитрием Донским", посылая прощальный привет тем, кто его защищал. Моряки стояли на берегу и сквозь слезы смотрели, как их корабль с Андреевским флагом уходил в морскую пучину...

Командир корабля Иван Николаевич Лебедев умер через несколько дней на больничной койке от полученных ран.