Покойный о.Александр Мень - Православный священник еврейского происхождения - до сего дня - предмет споров в кругах московской интеллигенции. В то время, когда нам известны образованные русские люди, обязанные о.Александру своим обращением к религии, в церковных сферах его считают распространителем ереси и своего рода троянским конем, внесшим смуту в и без того сложную и мучительную духовную жизнь возрождающейся России. Хотя еще в древнем Риме считали, что о покойниках положено говорить "либо хорошее, либо ничего" ("de mortius аut bene аut nihil"), однако в наше неустроенное время и мертвые иной раз способны смущать покой живых, а потому заслуживают посмертного критического упоминания.

Нам не пристало судить о религиозных взглядах о.Александра, по этому вопросу уже высказывались Православные богословы, однако, несомненный интерес представляет и сегодня интервью о.Александра, данное им 20 лет назад Шойхету, сотруднику тогдашнего еврейского самиздатского журнала "Евреи и христианство". Это интервью было перепечатано в парижском "Вестнике Русского Христианского Движения" (№ 117) в 1976 году. С главной частью этого интервью, насколько нам известно, еще никто не находил нужным вступать в дискуссию, что и побуждает нас вырвать этот небольшой эпизод "доперестроечной" русской духовной жизни из незаслуженного забвения. Эта часть касалась вопроса, обсуждать в России который долгое время было небезопасно; этот же вопрос по сей день, несмотря на пресловутую "свободу слова", находится под фактическим запретом во всем западном мире; в России о нем также мало говорят и еще меньше пишут, главным образом, по незнакомству с темой, столь долго и упорно замалчивающейся.

Шойхет задал о.Александру вопрос:

- Как Вы относитесь к культам русских Православных Святых Гавриила и Евстратия, якобы "умученных от жидов"? Не является ли это одним из препятствий для пребывания евреев-христиан в лоне Русской Православной Церкви?

о.Александр Мень:

- Ни одно официальное постановление Православной Церкви не поддержало ритуальных наветов на еврейство. На процессе Бейлиса выдающиеся Православные богословы (такие, как гебраист профессор Троицкий) решительно опровергли эти измышления. Я надеюсь, что эти Святые будут деканонизированы. Процессы деканонизации известны Русскому Православию.

Шойхет и о.Александр, как мы видим, едины во мнении, что Православная Церковь причисляла к лику Святых, не особенно разбираясь, кого и за что она причисляет. Святые, умученные от жидов - это младенец Гавриил, замученный в 1690 году в деревне Зверка Гродненской губернии, и инок Киево-Печерского монастыря Евстратий, распятый в Херсонесе Таврическом в 1097 году.

Трехлетний Гавриил из русской деревни крепостного владения польского помещика был похищен евреем-арендатором этой деревни - польская шляхта чуралась сельского хозяйства и сдавала свои деревни в аренду "жидам", выколачивавшим из крестьян последнее - и зверски замучен при соучастии нескольких других евреев. В ритуальности этого убийства не было сомнений: как отмечалось на процессе Бейлиса (см. ниже), на мощах ребенка, сохранявшихся в церкви города Слуцка, были видны многочисленные порезы, свидетельствовавшие о главном признаке таких преступлений, зарегистрированных во всей Европе на протяжении многих столетий - обескровливании жертвы, выточении из нее всей крови для ритуальных целей, наличие которых также было многократно доказано. Обескровливание в значительной степени способствовало тому, что тело ребенка сохранялось в "нетленном" состоянии, хотя одним этим факт сохранения мощей до наших дней объяснен, разумеется, быть не может. Еврейские убийцы были найдены польскими властями и подвергнуты заслуженной ими жестокой казни.

Инок Киево-Печерской Лавры Евстратий в один из набегов половцев на Киев был уведен в рабство и продан в Херсонесе Таврическом богатому еврею вместе с несколькими другими пленными христианами. Еврей потребовал от своих рабов, чтобы они отреклись от христианской веры, а за отказ стал морить их голодом. Все умерли за исключением Евстратия, привыкшего поститься в монастыре, после чего он был распят евреями на кресте. О выточении из него крови известно не было, и он был канонизирован как принявший мученическую смерть за верность Христовой вере. Любопытно, почему о.Александр, которому все эти подробности должны были быть известны, причисляет и Евстратия к жертвам ложного, по его сведениям, "кровавого навета" - ведь о последнем, в данном случае, не было речи? Уж не горит ли шапка на воре?

Нас интересует, однако, упоминание о.Александром процесса Бейлиса в Киеве в сентябре-октябре 1913 года и выступления на нем профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии Троицкого. Что у нас знают об этом нашумевшем в свое время процессе? Большая Советская Энциклопедия (1958 г., т.1, стр. 868) сообщает:

"Судебный процесс, организованный Царским правительством, над евреем М.Бейлисом по ложному обвинению в убийстве русского мальчика А.Ющинского, якобы с ритуальной целью... Под влиянием общественного возмущения Бейлис был оправдан судом присяжных".

Суды в старой России, оказывается, тоже "организовывались" как и у нас в "доброе большевистское время", присяжные же выносили приговоры в согласии с "общественным мнением", хотя им полагалось бы сообразоваться с данными судебного разбирательства. Нам кажется, что пришло время внести в эту историю ясность.


Убийство

В марте 1911 года в земляной пещере на берегу Днепра, на Лукьяновке (район Киева) был найден труп двенадцатилетнего мальчика Андрея Ющинского, пропавшего за неделю до того, когда он играл вместе с другими детьми на территории кирпичного завода, не работавшего по случаю праздников. Завод принадлежал еврею Зайцеву, приказчиком на нем был Мендель Бейлис, проживавший там же. Дети рассказали, что Бейлис стал гнать их с завода, они убежали, Андрюша не успел, и Бейлис схватил его за руку и потащил к себе.

Труп мальчика обнаруживал весьма необычный характер убийства. На теле было 47 колотых ран, нанесенных, по заключению судебно-медицинской экспертизы, с целью вызвать обильное кровотечение. Лишь последняя рана могла быть смертельной, но она была нанесена в уже полностью обескровленное сердце ребенка. Смерть последовала от потери почти всей крови, однако ни на теле, ни на одежде, ни на земле вокруг трупа ее обнаружено - кроме незначительных пятен и подтеков на одежде - не было: мальчик был убит где-то в другом месте. Он был раздет, после убийства труп обмыли, одели и выбросили в пещеру без особенного намерения скрыть преступление, поскольку это место на берегу было открыто всем. Вокруг трупа были найдены учебные тетради мальчика и его ремень, то и другое с его именем, как бы расположенные для его опознания.

Выточенная из убитого кровь нигде найдена не была.

Деревянный дом на участке завода, ранее пустой, но занятый семьей Бейлиса, сразу после ареста последнего - почти через 5 месяцев после убийства - сгорел за три дня до первого обыска на заводе, явно от поджога (!!! - ред.). Те же дети, часто и ранее игравшие на территории завода, показали, что видели у Бейлиса накануне убийства чужих людей в странной одежде; по исчезновении мальчика, исчезли и они.

Следствие продолжалось два с лишним года, и с самого начала всеми средствами запутывалось явно заинтересованными лицами. Еврейская газета "Киевская мысль" обвинила в убийстве неких цыган, следы которых, однако, обнаружены не были. Затем были обвинены (и посажены следствием под арест) мать и отчим убитого; их пришлось освободить за полной необоснованностью подозрений, возведенных сотрудниками еврейской газеты. После этого в убийстве обвинили жившую напротив завода Веру Чеберяк, дети которой играли на кирпичном заводе вместе с Андрюшей; у нее в доме, якобы - на процессе это было опровергнуто - бывали гости из уголовного мира, и новая версия гласила, что мальчик был убит потому, что "много знал". И эта версия провалилась как совершеннейший вздор (Андрюша в доме не бывал вообще), однако, пока Чеберяк сидела под арестом, трое ее детей (свидетели исчезновения мальчика) были отравлены. Выжила лишь одна девочка, съевшая слишком мало от принесенных следователем, в отсутствие матери, пирожных (!!! - ред.). Двух следователей пришлось отстранить от следствия, обоих отдали под суд за подлог и незаконные аресты.

Дело было с самого начала так запутано, что после 34-х дневного разбирательства Бейлис был оправдан по недостатку улик. Голоса двенадцати присяжных разделились поровну: шесть - за "виновен", и столько же против; по русскому закону дело в таком случае решалось в пользу обвиняемого.

Помимо кампании в печати против процесса (большинство газет были в еврейских руках), возглавлявшейся в Петербурге и Москве Горьким и Короленко, за кулисами Киевского дела действовал негласный "комитет защиты Бейлиса", хотя в суде обвиняемого защищали пять адвокатов из числа самых знаменитых и самых дорогих. Располагая неограниченными средствами, "комитет" (его возглавлял киевский "сахарный король" Бродский), подкупал одних свидетелей, устранял других или помогал им исчезнуть, оплачивал подкупленных следователей и предложил Вере Чеберяк - через адвоката Марголина в Харькове - 40 000 рублей, по тем временам для простой женщины чудовищная сумма, чтобы она взяла вину на себя.

Когда Чеберяк отказалась, она превратилась в обвиняемую - по крайне мере в печати - а ее дети погибли. Впрочем, шесть лет спустя погибла и сама Вера Чеберяк, расстрелянная в киевской ЧК в 1919 году вместе с 14-ю сотрудниками Киевского окружного суда и прокуратуры: всеми, кого удалось схватить новой власти, доигравшей процесс Бейлиса на свой лад (В.В.Шульгин "Что нам в них не нравится...", Париж, 1930 г.).